Во-вторых... Старику нужен был охранник. Даже не так: нужен был человек, который просто побудет рядом в важный момент. Если рядом есть крепкое плечо или спину кто-то прикрывает, человек черпает силы из этого странного, частично придуманного, но такого реального источника. Черпает и... Идёт до конца, чем бы этот самый конец ни грозил. Как можно отказать смертнику в последнем желании? А в том, что старик видит свою оставшуюся жизнь весьма короткой, я не сомневался. Как бы он ни пытался бодриться.

Ну что поделать, если в Южном Шеме в ходу именно йисини-телохранители? Поскольку загадочный покупатель уже имел честь пользоваться услугами купца, должны быть повторены все детали окружения, иначе... Иначе старик может быть заподозрен в жульничестве, и тогда... Впрочем, если обман с моим непосредственным участием раскроется, мало не покажется. И я мстительно представил себе картинку, следующую за разоблачением... Нет, не тем «разоблачением», которое я уже совершил, а тем, которое последует, если покупатель окажется достаточно наблюдателен, чтобы разрушить нашу игру.

Интересно, на что рассчитывает старик? Ну да, я хлипковат достаточно, чтобы сойти за не очень женственную женщину, но... Если у человека глаза не на затылке, он легко подметит несуразности моего облика и поведения и... Или его покупатель — слепец? Слишком много «или» — придётся отложить анализ на потом, а сейчас...

...Брюки из тонкой кожи были неприлично узкими, но Юджа только усмехнулась, заявив что-то вроде: «задница на месте, все будут в восторге». Длинные сапоги с безумным количеством застёжек сидели на ногах удобнее, чем предполагалось, исходя из внешнего вида. Голый торс закрыла рубашка сочного бордового цвета: не могу утверждать, но мягкое, едва заметное свечение ткани наводило на мысль о знаменитых кориланских шелках. Говорят, в такой одежде не холодно зимой и не жарко летом. Никогда не носил, хотя и мог бы себе это позволить... Полы рубашки дотянулись до середины бёдер — вполне достаточно, чтобы спрятать то, что должно быть спрятано. А вот дальше последовало форменное истязание: меня затянули в корсет. Точнее, это был своего рода доспех, сооружённый из кожи и укреплённый костяными и стальными пластинками, но когда последний ремешок был застёгнут, я перестал понимать, как в таких условиях можно дышать, не то что двигаться!

Юджа умирала со смеху, слушая мои причитания, а старик взволнованно суетился, стараясь успокоить и ободрить вашего покорного слугу. Сочетание искренней заботы и не менее искреннего веселья повергало меня в жуткое уныние, и жалобные комментарии становились всё отчаяннее...

К тому моменту, как я был более-менее одет — даже лёгкие наручи, совмещённые с перчатками, заняли своё место — йисини уже не могла смеяться, а только постанывала в ответ на все мои возражения.

— Так... А что будем делать с шеей? — озабоченно спросил старик, добравшись в своих изысканиях до моего «украшения». — Может быть, шарф?

Юджа поморщилась:

— Это будет несколько странно выглядеть.

— Странно... — Я рассеянно провёл пальцами по ошейнику. Туда. Сюда. А... Что бы это значило? Нет, это не может быть тем, о чём я подумал... Такие выступы... Нажатие, тихий щелчок — и я держу в руках раскрытый ошейник. Рогар, ну ты и... гад.

— Чего же сразу не снял? — удивилась йисини.

Я виновато пожал плечами, не найдя слов для ответа. В самом деле, почему? Потому что я вовсе не стремился его снимать.

— Замечательно! — оживился старик. — Вы можете надеть вот это...

«Вот это» оказалось широченным — в ладонь или даже больше — ожерельем, ничуть не удобнее и не легче того, что я имел удовольствие носить. Тем более что с него на грудь спускались ряды стальных бусин — уж не знаю, для красоты или для защиты, но хлопот они добавляли изрядно. В целом, я понимал, что оно предназначено для защиты (а заодно — напрочь прятало всю шею от любопытных взглядов), но поскольку я всегда был противником излишних физических нагрузок...

Юджа велела мне пригладить смоченные водой волосы и собственноручно (хотя для этого ей понадобилось покинуть постель и справиться со слабостью во всём теле) водрузила мне на голову... Наверное, правильнее всего было бы назвать этот головной убор шлемом: лоб, брови и нос прикрывала стальная пластинка в форме полураспустившегося цветка песчаной лилии, к которому крепилась тонкая кольчужная сетка, сзади закрывающая шею, а спереди двумя крыльями сползающая по щекам на грудь. Что оставалось снаружи? Глаза, губы, подбородок. Не спорю, в моей ситуации такой элемент одежды был весьма к месту, но если бы вы знали, что за тяжесть повисла на моей голове! Сразу пришлось забыть о привычке сутулиться... Хорошо ещё, что растительность на моём лице не то что редка, а... Проще говоря, даже усы не растут. Зато брови — что надо: густые, широкие, только бестолковые...

Йисини оценивающе прищурилась, кивнула, что-то сказала самой себе, потом вдруг прижалась ко мне и втянула ноздрями воздух.

— Что-то не так? — обречённо спросил я.

— Всё так... — она прикрыла глаза. — Молоко... Хлеб... Душистое сено... Ты славно пахнешь.

— Это важно?

— Кому как. — Улыбнувшись, Юджа вернулась на постель. — Кстати, что ты возьмёшь?

— В каком смысле? — не понял я.

— Из оружия, дурачок!

Хм... Есть над чем подумать. Если вспомнить, сколько времени прошло после моих занятий в фехтовальном зале... О, конечно, я стараюсь поддерживать навыки на должном уровне, но делаю это нерегулярно... Меня выручил старик, он хитро ухмыльнулся и сказал:

— Думаю, молодой человек предпочтёт самую высокую даму из твоего арсенала.

— Лоргу? — Йисини хмыкнула. — А впрочем... Согласен?

Купец торжественно вручил мне родственницу той красотки, которую я совсем недавно имел удовольствие обнажить. Только эта лорга была опаснее. И восхитительнее: два запора — на каждый клинок, да не простые, а с обратным ходом — здесь есть куда приложить фантазию! Я примерился к весу оружия, выпустил «жала» — по одному и вместе, потом убрал самым шикарным приёмом, который был мне известен — «мельницей».

— Она великолепна, — честно признался ваш покорный слуга, чем заслужил торжественный поклон старика.

— Справится, — резюмировала Юджа, откинувшись на подушки. — Ещё не время?

— Скоро, — кивнул старик. — Меня известят.

Я хотел было спросить, каким товаром и с кем он торгует, но не успел: в дверь внешней комнаты постучали. Купец пошёл открывать, и я расслышал почтительное:

— Вас ждут, господин.

— Скажите, что я буду через минуту.

Он вернулся, извлёк из неприметной седельной сумки изящную костяную шкатулку и вопросительно посмотрел на меня. Я предположил:

— Пора?

— Вы готовы, молодой человек?

— Знать бы ещё к чему... — недовольно бурчу, принимая обязанности телохранителя.