— Кодзиро! Отныне тебе семьдесят лет. Бог дает тебе новое предназначение, поэтому омолодил твою плоть. Соберись с силами! С завтрашнего дня ешь то же, что и все. Ибо ты уже не болен. Своим пером помогай Богу спасать мир.

Я осмотрелся, нет ли кого, но ничего необычного не увидел.

Внезапно комната сотряслась, и тотчас все стихло. Напрасно я всматривался — ничего не мог понять. Но, приподнявшись на постели, я заметил, что, против обыкновения, не зашелся кашлем, и это меня поразило. Странно! На часах у изголовья — половина четвертого. Я вновь лег в постель. И опять никакого кашля. Что же произошло? Я попытался вспомнить.

Совершенно точно я почувствовал тряску, как во время землетрясения, но подняться сил не было. Сквозь дрему я почувствовал, что кто-то тянет покрывало с кровати. Я подумал, что это дочь, которая время от времени проверяла, не обмочился ли я во сне… После этого я вновь погрузился в сон и проснулся от того, что все мое тело овевало горячее дыхание. Я совершенно отчетливо ощущал теплое, необыкновенно приятное дыхание.

В этот момент, несомненно, меня позвал голос: «Кодзиро!» И все, что он произнес глубоко врезалось в мою память.

Но мне было невдомек, что это голос Бога. В то время я еще не задумывался о Боге и тому подобных вещах. И все же позвавший меня голос и обращенные ко мне слова, как ни крути, не были сном! Это было настолько странно, что я никак не мог успокоиться.

Через какое-то время я внезапно почувствовал позыв к большой нужде. Впервые за последние годы я чуть ли не бегом поспешил в туалет. Неужели у меня в желудке накопилось столько кала! — изумился я, такая громадная куча выросла в унитазе…

Еще накануне я засыпал, готовясь тихо умереть, а сейчас, вернувшись из туалета, не только не лег спать, но присел на кровать и, пребывая в приятном настроении, отодвинул штору ближайшего к кровати окна. В комнату проник ясный свет зари. Было пять часов. И тотчас послышались звуки нежной музыки. Я напряг слух — это был священный гимн, который я полвека назад слышал в заснеженном храме Отвиля вместе с моими тремя братьями…

Сидя на кровати, я беззвучно заплакал. Разумеется, это были слезы счастья.

Вскоре внизу послышался шум. Наконец-то проснулась дочь. Голодный, не в силах терпеть, я набросил поверх пижамы халат, спустился в ванную и умылся. Появилась дочь, обеспокоенная, не рвота ли у меня.

— Я проголодался. Не дашь мне грейпфрут? — сказал я, садясь за стол.

Она тотчас достала мне из холодильника половину грейпфрута. Это мой ежедневный завтрак. Я вычерпал ложкой до дна сок — объеденье!

— Дай мне на завтрак все, что ты сама будешь есть, — сказал я, в ожидании пробегая глазами газету.

Дочь засомневалась, можно ли мне, но все-таки выставила на стол то же, что сама ела на завтрак, — рис, суп мисо, салат, то, что осталось со вчерашнего дня.

Боязливо я притронулся к рису. И сам удивился, каким вкусным он мне показался. Все, что я подносил ко рту, и мисо, и салат, — все, что было на столе, казалось необыкновенно вкусным…

У меня впервые забрезжила мысль, что я возродился. Меня так и подмывало справиться у кого-нибудь, я не находил себе места.

Вечером того же дня меня посетил профессор Кодайра, которого я давно не видел, и стал настойчиво уговаривать меня встретиться с удивительным юношей по имени Ито…

Во второй раз я услышал голос Бога, когда работал над «Замыслом Бога». Как-то раз юноша Ито пришел, как обычно переоделся в алое женское кимоно, и я услышал речь госпожи Родительницы Мики Накаяма.

Внезапно она воскликнула:

— Сейчас явится Бог! — И в то же мгновение все затряслось, как при землетрясении, я испугался, но лицо Ито из старушечьего вдруг превратилось в лицо зрелого мужчины, и голос строго произнес: — Дзэмбэй Накаяма, Мики, оба внемлите!

Тотчас по правую руку Ито показались смутные облики старой супружеской пары, простершейся на циновке. Я был поражен, а строгий голос не умолкал.

Это были короткие, отчетливые фразы, но я был в таком изумлении, что не мог всего ухватить. Вот только самый общий смысл.

— Ради Спасения Мира Я ниспослал его на Землю в качестве Столпа Истины и вам двоим поручил его воспитание, но из-за того, что вы слишком его баловали, он задерживается с развитием. Оттого задерживается Спасение Мира. Возьмитесь строго за его воспитание, чтобы он поскорее возмужал!

Двое пожилых супругов, чувствуя свою вину, не смели поднять головы, и я тоже, разумеется, склонил голову.

Тут я услышал, что госпожа Родительница в алом одеянии спокойно говорит мне:

— Кодзиро, ты все видел. Ты тоже опекун этого мальчика, поэтому отныне строго его воспитывай и не стесняйся ругать за слабости!

Я решил тогда, что во второй раз услышал голос Бога-Родителя, но в последнее время ясно осознал: нет, это не был голос Бога-Родителя, — воплощая сущность Бога-Родителя, говорил кто-то из десяти богов.

Более того, в последнее время я понял, что истинный голос Бога — это, если угодно, ветер. Ведь Бог-Родитель — это огромное, беспредельное бытие — Великая Природа.

Только ветер — голос Бога, Его дыхание. Уразумев это, я стал прислушиваться к ветру, и это было не только невероятно увлекательно, но и чрезвычайно поучительно. Как бы я хотел внимать ветру из глубины сердца!

Каковы же отношения между не имеющим голоса и вида Богом-Родителем Великой Природы и нами, людьми?

Бог, Родитель живущих в этом мире людей, независимо от того, добрые они или злые, верующие или неверующие, всех любит как Своих чад, знает все о каждом и страстно желает, чтобы все люди. Его чада, обрели счастье. Религия тут ни при чем. Достаточно возвыситься душой, чтобы люди ощутили себя равными, свободными, независимыми и любили друг друга, как братья.

Самый простой способ достичь этого в условиях, когда в жизни существует неравенство, неудовлетворенность, несчастье, — обратиться к Небу, поведать обо всем Богу-Родителю, помолиться, и упования исполнятся, и жизнь каждый день будет в радость. Таким образом, люди, живущие в Мире явлений, смогут жить так же спокойно и счастливо, как люди в Истинном мире.

Все те из моих знакомых, кого ведет Бог-Родитель, чем бы они ни занимались, ныне, подобно людям Истинного мира, не знают болезней и невзгод, живут в радости и наслаждении.

Может ли Бог-Родитель, не имеющий ни голоса, ни вида, воздействовать на отдельного конкретного человека? А если да, каким образом человек воспринимает это воздействие? Меня часто спрашивают об этом, но вместо ответа приведу один пример.

С того времени, когда я писал «Улыбку Бога», я каждый год устраиваю у нас в доме проводы старого года. Кроме всего прочего, для меня это повод поблагодарить за оказанные мне услуги профессора Кодайру, его жену и юношу Ито, поэтому я приглашаю трех-четырех человек, тесно с ними связанных, присоединяются моя вторая дочь с мужем, и, после скромных возлияний, мы поем и всячески веселимся. Между прочим, юноша Ито исполняет оперные арии, и я каждый раз думаю, что, стань он певцом, его красивый баритон наверняка имел бы успех…