Подгадав свой прыжок к очередному крену палубы куттера, я отпустила канат и грохнулась, словно мешок с камнями. Острая боль пронзила правое колено, но я поднялась на ноги и, покачиваясь из стороны в сторону вслед за движениями палубы, бросилась к сходному люку.

– Эй! А вы что там делаете?

Один из канониров увидел меня и изумленно глазел, явно не в состоянии решить, то ли спуститься вниз и разобраться со мной, то ли остаться возле пушки. Второй посмотрел на меня через плечо и велел первому никуда не ходить, добавив, что это просто какая-то дурацкая выходка. «Черт тебя подери, стой на месте!»

Я сделала вид, что не слышу их, но сердце стучало так сильно, что почти невозможно было дышать. Что теперь? Что дальше? Джейми и Йен исчезли.

– Джейми! – крикнула я во всю мощь своих легких. – Я здесь!

Я побежала к канату, который удерживал куттер у «Чирка», на бегу задирая подол, поскольку нижние юбки перекрутились во время моего бесславного спуска и мне никак не удавалось найти разрез, чтобы просунуть в него руку и достать нож из ножен на бедре. Но само действие, похоже, обескуражило рулевого, который обернулся на мой крик.

Открыв рот, он таращился на меня, словно золотая рыбка, но сохранил достаточно хладнокровия, чтобы не выпускать румпель. Я схватилась за канат и вставила в узел нож, используя его как рычаг, чтобы ослабить тугие петли.

Робертс и его команда, благослови их Бог, подняли на «Чирке» ужасную бучу, и никто не услышал криков рулевого и канониров. Один из них, бросив отчаянный взгляд на палубу «Чирка», наконец решился и, спрыгнув с носа, направился ко мне.

«Что угодно отдала бы сейчас за пистолет!» – мрачно подумала я. Но у меня был только нож, и, выдернув его из полуразвязанного узла, я со всей силы ударила матроса в грудь. Его глаза округлились, и я почувствовала, как нож, ударившись о кость, провернулся в моей ладони, вспарывая плоть. Мужчина закричал и, чуть не вырвав нож из моей руки, с глухим стуком упал навзничь на палубу.

– Простите, – выдохнула я и, тяжело дыша, возобновила работу над тугим узлом, теперь измазанным кровью. Из сходного люка доносился шум. Джейми с Йеном, может, и не были вооружены, но в тесном помещении это не имело особого значения.

Я дернула последний виток, веревка неохотно подалась и повисла, шлепнувшись о борт «Чирка». Тут же течение понесло корабли врозь – меньший по размеру куттер заскользил вдоль более крупного шлюпа. Мы двигались медленно, но оптическая иллюзия скорости заставила меня пошатнуться, и для равновесия я схватилась за поручни.

Раненый канонир поднялся на ноги и, злой как черт, направился ко мне, пошатываясь. Из раны текла кровь, но не сильно, и было непохоже, что я его покалечила. Я быстро шагнула в сторону и, взглянув на сходной люк, почувствовала безмерное облегчение при виде Джейми, который выбрался на палубу.

В три прыжка он оказался рядом со мной.

– Быстро, мой кинжал.

Секунду я просто пялилась на него, но потом вспомнила и почти сразу нашла карман. Я рывком потянула кинжал за рукоять, но он запутался в ткани. Джейми схватил кинжал и высвободил одним движением, попутно разодрав не только карман, но и пояс моей юбки. Потом повернулся и нырнул обратно в глубины куттера, оставив меня разбираться с обоими канонирами. Второй уже оставил свой пост и осторожно спускался ко мне. А еще был рулевой, который истошно вопил, требуя, чтобы хоть кто-то поднял хоть какие-нибудь паруса.

Я сглотнула и покрепче ухватилась за нож.

– Не подходите, – сказала я таким громким и командным тоном, на какой только была способна. Мне не хватало дыхания, свистел ветер и стоял жуткий шум, заглушавший остальные звуки, так что вряд ли меня услышали. С другой стороны, даже если бы и услышали, это не имело бы никакого значения. Одной рукой я поддернула вверх свисающую юбку, пригнулась и решительно подняла нож, стараясь показать, что знаю, как с ним обращаться. Собственно, я и знала.

Меня бросало то в жар, то в холод, на затылке выступал пот, который мгновенно высыхал на холодном ветру. Но паника прошла: сознание стало очень спокойным и отрешенным.

В голове была единственная мысль: «Вы не тронете меня». Раненный мною канонир осторожно держался поодаль. Другой же видел перед собой обычную женщину и не удосужился взять оружие, а просто шел ко мне со злобным презрением на лице. Я увидела, как нож метнулся вверх и по дуге, словно сам по себе, и его блеск потускнел от крови, когда я полоснула нападавшего по лбу.

Кровь хлынула по лицу канонира, ослепляя его; ошарашенный, он сдавленно вскрикнул от боли и попятился, прижав к лицу руки.

Не зная, что делать дальше, я на миг замешкалась. В висках по-прежнему стучала кровь. Корабль дрейфовал, качаясь на волнах. Почувствовав, что нагруженный золотом подол юбки царапает по доскам, я со злостью поддернула разорванный пояс вверх.

И тут я увидела торчащий из отверстия в поручнях кофель-нагель, вокруг которого был обмотан линь. Подойдя ближе и за неимением лучшего места воткнув нож за шнуровку корсета, я обеими руками выдернула штырь. Держа его, как короткую бейсбольную биту, я повернулась на одной ноге и с размаху опустила деревяшку на голову человека с порезанным лицом. Деревянный штифт с полым звонким стуком отскочил от черепа. Моряк зашатался и побрел прочь, попутно ударившись о мачту.

Тут рулевой потерял терпение и, оставив руль без присмотра, сорвался со своего поста и набросился на меня, словно разъяренная обезьяна, вытянув руки и оскалив зубы. Я попыталась стукнуть его деревянным штифтом, но после предыдущего удара едва удерживала деревяшку, и когда рулевой набросился на меня, она выскользнула у меня из рук и покатилась по качающейся палубе. Рулевой был маленьким и худым, но под его весом меня повело назад, и мы вместе свалились на поручень. Я ударилась спиной, сильно ушибив почки и на миг лишившись дыхания: воздух со свистом вырвался из моих легких. От боли я судорожно затрепыхалась под рулевым, соскальзывая вниз. Он упал вместе со мной, упорно пытаясь схватить за горло. Я замахала руками, словно крыльями ветряной мельницы, отбиваясь ладонями, локтями, предплечьями и обдирая кожу о его череп.

В ушах ревел ветер, я ничего не слышала, кроме задыхающихся проклятий, хриплых выдохов, может, моих, а может, его. А потом ему удалось отвести мои руки назад и схватить меня за шею, надавливая большим пальцем под челюсть.

Было больно, и я попыталась его пнуть, но мои ноги запутались в юбке, да и вес матроса прижимал их к палубе. В глазах у меня потемнело, и в темноте, словно крошечные фейерверки, мелькали вспышки золотого света, возвещая мою смерть. Кто-то тихо попискивал, и я вдруг смутно осознала, что это, должно быть, я. Хватка на горле усилилась, и светящиеся вспышки померкли.

* * *

Я очнулась от ужаса и одновременно от ощущения, что качаюсь в колыбели. Горло саднило, и когда я попыталась сглотнуть, то подавилась от боли.

– Все хорошо, саксоночка, – донесся из окружающего мрака мягкий голос Джейми, и его ладонь крепко и ободряюще сжала мое предплечье… Где это я?