Ольриандра, имея в виду Уэйна, человека, убившего ее отца. – Наверняка скоро объявится.

– Тут нужен ремонт, – сказала Куссен. – Намекните ему, когда объявится…

– Спасибо, мисс Куссен, – повторила Ольриандра, пропуская хозяйку квартиры, – что приглядываете за ней. Что бы я без вас делала?

Женщина фыркнула, протиснулась в дверной проем и погромыхала вниз по ступенькам. Ольриандра крепко обняла дочь, раздумывая о дальнейших перспективах. О том, что даже лучшее образование не имело значения, когда ты в долгу перед сомнительными людьми. О том, что даже самые любимые люди – например, эта девочка, которая сидела у нее на руках, – могли напоминать о худших твоих ошибках.

Она валилась с ног от усталости, но, опустив Рури на пол, принялась рисовать вместе с ней зубной пастой на стене, пока дочь снова не засмеялась. Ей хотелось, чтобы Рури понимала: даже ошибки иногда превращаются в удивительные, прекрасные, ценные вещи и впечатления, если посмотреть на них под правильным углом.

В дверь постучали.

Ольриандра замерла, затем быстро вытерла тряпкой руки. Она никого не ждала. Ржавь, да у нее и почти не было знакомых. Все университетские подружки давно вышли замуж, устроились на работу в кабинетах, а вечерами посещали светские мероприятия. Ее родня по-прежнему жила в Дикоземье, и она всячески скрывала от них свое бедственное положение. У них собственных забот хватало.

Она нерешительно открыла дверь и увидела на пороге двух мужчин – одного высокого, другого низкого. Ей стало дурно. Новые коллекторы Бледного? Обычно они появлялись через неделю после того, как она получала деньги.

– Мисс Ольриандра? – спросил коротышка. – Меня зовут мистер Колл, а это мистер Дэринг. Мы представляем учетное агентство «Колл, сын и дочери». Разрешите войти? У нас к вам важное дело.

– У меня нет денег, – торопливо ответила она. – Мне нечем вам заплатить, и ничего ценного вы здесь не найдете.

Незнакомцы переглянулись, после чего коротышка жестом снова попросил разрешения войти. Она неохотно пропустила их.

– Только попробуйте навредить моей дочери… – злобно прошептала она.

– Мы не те, за кого вы нас принимаете, – добродушно ответил высокий, оглядывая измазанную пастой стену и видавшую виды мебель. – Мы представляем интересы господина Уэйна Террисийца, проживавшего на улице Инклинг, дом шестьсот шестьдесят два.

– А, – с облегчением вздохнула Ольриандра. – Его. Постойте-ка. Неужели он наконец одумался и решил больше не настаивать на личных встречах?

– Именно так, – ответил высокий, положив шляпу-котелок на стол.

Ольриандра поморщилась, заметив там остатки оброненного Рури заплесневелого яблока. Дочь снова попросилась к ней на руки. Незнакомцы пугали ее.

– Почему вы так задержались? – спросила Ольриандра. – Он всегда платил в первый день месяца.

Высокий закашлялся.

– Вы разве не слышали? Не читаете газет?

– По-вашему, похоже, что у меня есть время на газеты? – огрызнулась она. – Давайте мои деньги, если они у вас есть. Они мне нужны. Но сон нужнее. Поэтому…

– Мисс Ольриандра, – перебил ее коротышка. – Господин Уэйн погиб на прошлой неделе. Весьма впечатляющим образом. Это он взорвал бомбу. Уж об этом-то вы, надеюсь, слышали?

В цехе об этом болтали. Но про Уэйна не говорили ни слова. Всех больше заботили потопы, эвакуация и… стоп.

– Он умер? – переспросила она.

Они кивнули.

Ржавь. Как она должна была реагировать? Обрадоваться? Убийца отца наконец мертв. Ей стоило быть вне себя от радости, не так ли?

Но она ощутила смятение. Она по-прежнему злилась на него. От этого никак не избавиться. Отчасти чувствовала облегчение. Но по большей части… сожаление. Ей было жаль, как все обернулось. Жаль, что давно затянувшиеся раны все равно изредка ныли. Она жалела об ошибках, которые не всегда оборачивались чем-то хорошим – чаще наоборот. Но теперь она понимала, как эти ошибки случались. Даже самые серьезные.

Высокий мужчина выложил на единственный в комнате стол толстую папку.

– Приступим? – спросил он.

– Приступим к чему? – тупо спросила Ольриандра.

– Мисс Ольриандра, – сказал коротышка, – вы главный наследник господина Уэйна.

– И сколько мне перепало? – усмехнулась она. – Три шарика жвачки и неоплаченный барный счет?

– На данный момент, – ответил высокий, – двадцать миллионов боксингов в ликвидной валюте и контрольные пакеты акций в нескольких крупных холдингах, суммарно оценивающиеся приблизительно в сто миллионов.

Несколько секунд в комнате было слышно лишь сопение Рури, после чего девочка высморкалась в рабочий комбинезон Ольриандры. Та даже не заметила.

– Я верно расслышала? Сто двадцать миллионов? – прошептала она.

– Плюс-минус в зависимости от состояния рынка, – ответил высокий. – Господин Уэйн грамотно – я бы даже сказал, гениально – инвестировал средства. Вопреки расхожим представлениям. Его сделки обеспечивались значительным количеством алюминия. Вложиться шесть лет назад в электротехнику, промышленность и энергетику – это оказалось мудрым решением.

– Прошу вас. – Коротышка придвинул ей стул. – Присядьте. Нужно обсудить кое-какие детали.

– Сто двадцать миллионов, – повторила Ольриандра, тараща глаза и едва соображая.

Ее долг за прогоревшую художественную студию составлял меньше десяти тысяч.

– Да, – сказал высокий, выкладывая бумаги. – По нашим оценкам, вы войдете в четверку богатейших людей города. – Он посмотрел на нее. – Впрочем, вам достанется не все. Господин Уэйн распорядился выделить определенные суммы на иные нужды. Но в сумме это составляет менее пятисот тысяч боксингов. Все остальное – ваше.

Ольриандра едва не сползла со стула под стол.

– Он передал это для вас. – Коротышка протянул ей записку.

На заляпанном листке бумаги от руки было написано всего одно слово.

«Прости».

Если бы этим можно было все объяснить. В порыве чувств Ольриандра взяла записку и прижала к груди. С этими деньгами она сможет перевезти в Элендель семью. Решить их проблемы. Подарить им ту жизнь, которую обещала, когда они вложили все, чтобы отправить ее учиться в столицу.

Рури схватила записку и измазала зубной пастой.

– Что это за «иные нужды»? – спросила Ольриандра. – Я не возражаю. Просто любопытно.

Душеприказчики переглянулись.

– Разнообразные, – колеблясь, ответил коротышка. – Сугубо… индивидуального характера.

Кельсер

Спустя три недели после взрыва

Кельсер – Выживший – любил высоту. На его счастье, в последнее время в городе изрядно прибавилось небоскребов.

Он оставался одним из немногих, кто помнил времена, когда крепости Лютадели, возвышавшиеся на несколько десятков футов над землей, считались высокими. На фоне нынешних небоскребов, этих современных монолитов, они бы затерялись.

Зрение Кельсера было не тем, что прежде. Одним глазом он видел как смертный, другим – как бессмертный. Штырь в глазу не просто приковал душу к телу, а окрасил все в голубой оттенок, позволяя видеть мир таким, как его видели сущности вроде Сэйзеда. Он подсвечивал не только источники металла, а вообще все вокруг. Акси, из которых состояла материя, обладали различной полярностью, и при определенных обстоятельствах их тоже можно было