Констанс прав. Пробуждение Останца изменило Илин. И возможно, он был прав и в отношении многого другого, хоть ей и было противно признавать такое. Что ж, ее собственный страх, видимо, определял ее нежелание пользоваться Силой; это она готова была признать. По сравнению с остальным такое признание казалось ей легче легкого.

Илин обладала Силой, но зато ее измученное тело отказалось повиноваться. Потребовалась помощь двоих ликторов, чтобы Илин смогла выбраться из бассейна.

Хет понял, где он находится, сразу же, как только открыл глаза. Он лежал на боку, свернувшись в клубок, прижимаясь спиной к раскаленному солнцем камню. Понятия «верх», «низ», а также «север» снова обрели былое значение, в воздухе чувствовался испепеляющий жар Пекла. Мир был удивительно, больше того — великолепно правилен. Хет приподнял голову, затем сел, ощущая все свои синяки, шишки, порезы и боль в перенапряженных мышцах.

Он находился на верхнем уровне Пекла, поблизости от Останца. Солнце садилось в светлой дымке, переливающейся красными, золотыми и оранжевыми тонами. На востоке небо уже потемнело, оно было фиолетовым, индиговым, хотя звезды еще не появились. Горная порода верхнего уровня уходила вдаль волнами, над которыми вздымались редкие валуны и островерхие скалы, тронутые той же золотой краской, которая окрашивала угасающий небосвод. Севан-денарин стоял в нескольких шагах, обратив лицо к западу, и вечерний ветер слегка колебал его одежду.

Хет медленно встал на ноги, с трудом удерживаясь в вертикальном положении. Упали они, надо думать, с небольшой высоты, так как не разбились. Должно быть, хорошо знакомый со странной географией коридора Севан каким-то образом умудрился высвободить их почти у самой поверхности Земли. Глядя на этого старика, Хет думал о том, что сейчас может происходить в уме Древнего. Тот ведь провел тысячи лет в ссылке, на которую сам себя обрек, а теперь оказался в мире, который совсем не похож на тот мир, что остался у него за спиной. Хет прочистил горло.

— Ну что, стоило спасать этот мир?

Севан повернул к нему лицо, на котором лежали тени, брошенные закатом, и ответил:

— В нем есть своя красота, хотя и очень странная. Вероятно, стоило. Сказав это, Севан вдруг стал как бы проваливаться внутрь самого себя. Прежде чем Хет успел броситься к нему, от того осталась лишь кучка пыли, тут же разнесенная вечерним ветром по Пеклу.

Ночь Хет провел в углублении в стене небольшого каньона, совсем недалеко от Останца. Ночь была скверная, и по многим причинам. Он очень хотел выспаться, но нужно было поразмыслить о причинах смерти Севан-денарина; наконец, ему просто необходимо было побыть одному. Для всего этого Пекло мало подходило, но другого-то места все равно не было.

К утру вернулась его лихорадка, но с ней пришла и воля к жизни, что позволило ему начать долгий и трудный пеший поход в Чаризат, если не с энтузиазмом, то с завидным самообладанием. Ради тени он придерживался среднего уровня, шел не спеша и промышлял себе пищу. Лихорадка была не такая свирепая, как раньше, но все-таки ему иногда казалось, что голова набита песком. Новый приступ, видимо, начался раньше, но сейчас у него впервые появилось свободное время, чтобы заметить его.

В конце дня он устроил себе привал на городской границе, то есть в виду Чаризата. У Хета не было особого желания торопить встречу с городом.

Вытянувшись на вершине вылизанного ветром валуна, Хет наблюдал, как закат окрашивает кроваво-красной краской небо, как огоньки далекого города начинают мерцать в сгущающейся тьме, и вдруг ощутил, что он, пожалуй, слишком долго злоупотреблял гостеприимством Чаризата. Его воспоминания о Свободном городе Кеннильяре становились все теплее и теплее, и наконец одиночество помогло ему смириться с мыслью о том, что там будет совсем неплохо побывать вновь, во всяком случае, хотя бы ненадолго. Он испытывал острое желание отказаться от Чаризата навсегда и немедленно пуститься в путь по торговой дороге. Сагай сойдет с ума от рассказов о том, что случилось с реликвиями, а у Хета найдется что рассказать. Если Сагай купил себе место в Гильдии Ученых, новые знания могут значительно повысить там его статус.

Но до Кеннильяра дорога не близкая, и хотя лихорадка вроде не усилилась, но и слабее тоже не стала. И если он не хочет опять на три дня впасть в беспамятство, ему необходимо найти место, где можно отлежаться. Арад-еделку он тоже обязан рассказать о недавних происшествиях в благодарность за заботу и помощь, да и на реакцию Еказара было бы взглянуть любопытно. Хет улыбнулся про себя, подумав от этом… А у них могут оказаться новости об Илин и о том, что она собирается делать сейчас, когда Риатен умер.

В общем, провести несколько дней в Чаризате, прежде чем отправиться в долгий путь, показалось ему вполне разумным; может быть, хотя бы раз ему удастся привести свои поступки в соответствие с разумом.

Утреннее солнце как раз всходило над городом, когда Хет достиг доков Чаризата. Ручные тележки катились по дорожкам и мосткам над головами, фургоны дымили у пирсов, ночная деятельность уступала место дневной. Ощутив знакомую смесь зловония сточных труб и запаха разогретого металла, Хет чуть не повернул обратно.

Он взобрался по опорам полуразрушенного пирса и направился к пандусам, когда чуть заметное шевеление у постамента колоссальной статуи привлекло его внимание. Хет поколебался и окинул внимательным взглядом более высокие уровни доков. Нищие все еще спали, никто из прочих — грузчиков, машинистов, надсмотрщиков — не появлялся, разве что кроме тех, кто страдал бессонницей. Словом, Хет не увидел ничего из ряда вон выходящего и уже собирался пожатием плеч разделаться со своим непонятным беспокойством. Он все еще чувствовал себя плохо, его зрение и обоняние были настроены на привычные условия пустыни; нужно было время, чтобы они адаптировались к городу. И все же Хет сделал крюк, чтобы пройти по пандусу механиков в самом дальнем конце доков.

Хет прошел мимо пьедестала Колосса и направился по улице, что вела к воротам на Восьмой ярус. Шагах в двадцати от него стояли три горожанина, словно кого-то поджидая. Это явно были жители нижних ярусов, но не настолько оборванные и истощенные, как обычные обитатели Восьмого яруса. Увидев какую-то напряженность в их неестественно свободных позах, Хет намеренно замедлил шаг.

Сзади кто-то окликнул его по имени.

Хет тут же обернулся, уже обнажая нож. На безопасном расстоянии от него стояли четверо мужчин. Одним из них был некий Кадуск, которого он знал как выбивалу долгов, работавшего на Лушана, а двое были докеры, вооруженные длинными металлическими вагами, которые использовались в качестве рычагов при погрузке и разгрузке фургонов. Последним был мелкий стукачишка — Айвен Сата.

Хет попятился к стене. Но это было бесполезно. Вдоль улицы в этом месте тянулись глухие каменные стены, над ними возвышались склады, окна в которых отсутствовали, дабы предотвратить воровство. Бежать было некуда.

Три человека, которые стояли дальше по улице, тоже направились в сторону Хета, рассредоточившись, отрезая ему путь к бегству, а Кадуск со своими докерами окружили Хета. Все это происходило на самом виду, и стража у ворот, ведущих на Восьмой ярус, наблюдала за происходящим с откровенным интересом. Кадуск выбрал момент правильно. Доки были достаточно далеко, и драка не могла стать помехой для торговли, а Хет вовсе не походил на горожанина даже на расстоянии. Так что стража не имела повода вмешиваться в уличную ссору.