Она и сама не осознает пока всей исключительности своей судьбы. Налаживая механизмы телескопа, он спрашивал себя, не запутался ли он настолько, чтобы попасться в собственные сети…

Анжелика смотрела на звезды. Она предпочитала видеть их маленькими и переливающимися, словно драгоценности на черном бархате, а не увеличенными подзорной трубой.

Что искал Осман Ферраджи в этом скоплении далеких миров?

Увы, ее мозг не способен к такой заумной науке. К тому же находиться в башне, лежа рассматривать звездное небо над собой — все это напоминало давние ночи в Тулузе. Тогда ее муж, граф де Пейрак, тоже, бывало, приводил ее в свою лабораторию и старался объяснить некоторые из своих работ. Какой глупой она показалась бы ему сейчас! Наверное, им лучше бы никогда более не видеть друг друга. Душа ее так устала, так жестоко разочарована… Жизнь низвела ее на такой заурядный уровень, что напрасно было бы мечтать вновь подняться и стать прежней. Кто она теперь? Простая женщина…

Женщина, не имеющая другого выбора, как уступить Мулею Исмаилу или глупо умереть из упрямства. Отдаться королю Франции или стать изгнанницей… Продаться, чтобы не быть преданной… Ударить, чтобы не раздавили… Неужели нет выхода? Жить!.. Она подняла лицо к огромному свободному небу… Господи, жить! Не задыхаться вечно между унижением и смертью!..

Если бы только пленники согласились помочь ей бежать! Но теперь, когда Савари больше нет, они не станут заниматься ею. Зачем им такая помеха, как женщина? И все же, если она сумеет завладеть ключами от маленькой двери и выйдет за первую стену гарема, неужели Колен Патюрель откажется взять ее с собой?.. Нет-нет, она умолит его! Она встанет на колени… Но как же добыть ключ? Ключ, что хранится только у Верховного евнуха и Лейлы Айши?..

— Почему ты сбежала?..

Анжелика вздрогнула. Она забыла о присутствии Верховного евнуха, о его опасной способности читать чужие мысли. Она уже открыла рот, чтобы ответить что-нибудь, но промолчала, заметив, что он не смотрит на нее. Он говорил как бы самому себе, а его вопрошающий взгляд был устремлен к звездам.

— Почему ты бежала из Кандии?

Он задумчиво обхватил подбородок рукой и закрыл глаза.

— Почему ты оставила этого пирата-христианина, который купил тебя, Рескатора?

Его голос был так странен, так взволнован, что Анжелика ощутила внезапную растерянность.

— Говори! Зачем ты сбежала? Ты не догадалась, что судьба этого человека и твоя соединены? Отвечай… Ты ведь почувствовала это?

Теперь он смотрел на нее, и голос его стал повелительным. Она робко пробормотала:

— Да, почувствовала.

— Ох, Фирюза! — вскричал он почти горестно. — Помнишь, что я тебе говорил? Нельзя насиловать свою судьбу, и если она тебе дает знак, предупреждающий о ее велениях, пренебрегать им непозволительно. Путь этого человека пересекает твой и… мне не все дано видеть, Фирюза. Мне следовало бы заняться бесконечными расчетами, чтобы прояснить самую странную в мире историю, которую я читаю по звездам. Знаю только, что этот человек той же расы, что и ты…

— Вы хотите сказать, что он француз? — спросила она застенчиво. — Говорили, что он испанец или даже марокканец…

— Это мне неизвестно. Я хочу сказать… Он той же, еще неведомой миру расы, что и ты.

Он опять отвернулся. Его руки чертили в воздухе странные линии, и с уст срывалось бессвязное бормотание:

— …Независимая спираль… соединяется с другой, и она…

Он быстро заговорил по-арабски. Старый помощник записывал, покачивая своим тюрбаном из зеленого муслина.

В полном смятении Анжелика пыталась понять смысл их речей. По лицам, по движениям, когда они манипулировали компасами и глобусами, что-то сверяя с ними, она пыталась понять значение приговора, от которого зависела ее жизнь.

Только что она была далека от мысли о Рескаторе. Его образ уже стерся в памяти, а неистовое столкновение с Мулеем Исмаилом и подавно отодвинуло давние впечатления на задний план. И вдруг у нее перехватило горло от воспоминания о черной маске.

Видя, что Осман Ферраджи по-новому располагает телескоп, она осмелилась спросить:

— Вы его знали, Осман-бей? Он такой же волшебник, как и вы, не правда ли?

Он медленно покачал головой.

— Может быть, но его магия из другого источника, чем моя… Да, я действительно встречался с этим христианином. Он говорит по-арабски и на многих других языках, но его речи темны для меня. Я чувствую себя с ним, как человек прошлого с путешественником, что прибыл из неведомых краев с грузом, питающим будущее. Кто может его принять? Кто поймет его? Поистине никто еще его не слышит…

— Но ведь это обыкновенный пират! — возмущенно воскликнула она. — Презренный торговец серебром…

— Он ищет свой путь в мире, который отторгает его. И он будет идти, пока не найдет своего пристанища. Неужели и ты не можешь этого понять, ты, изведавшая столько разных судеб? Ты сама тоже тщишься обрести свое истинное лицо…

С головы до ног Анжелику охватила дрожь. Нет! Этого не может быть! Верховный евнух не может знать ее жизни. Неужели он прочел ее по звездам?.. С ужасом она взглянула на небо. Ночь была ясна и полна аромата. Дующий из пустыни ветерок пропитывался запахами мекнесских садов. Ночь, подобная любой другой, но здесь, на башне Мазагреб, она наполнялась тревожными дуновениями. Анжелике хотелось сбежать отсюда, оставить чернокожего мага в окружении диковинных приборов и его очкастого писца, со скрипом выводящего свои кабалистические знаки, похожего на суетливое насекомое.

Она больше ничего не хотела знать! Она устала. Но продолжала сидеть неподвижно, бессильная оторвать глаза от медленного движения трубы телескопа, направленного в небосвод.

Наука Османа Ферраджи приподнимала завесу, скрывающую Невидимое. Что он еще сообщит?.. Внезапно его лицо приобрело пепельный оттенок, что для него значило побледнеть, и он взглянул на нее с выражением почти испуганным, как если бы увидел бедствие, вызванное им самим.

— Осман-бей, — вскричала она, — что вы прочли по звездам?

Долгое молчание было ей ответом. Верховный евнух прикрыл глаза.

— Зачем ты убежала от Рескатора? — прошептал он наконец. — Он был единственным мужчиной, достаточно сильным, чтобы соединиться с тобой… и, может быть, Мулей Исмаил, но… я теперь не знаю, было бы ли это к лучшему! Мужчинам, добивающимся тебя, ты несешь смерть…

Она тоскливо вскрикнула и, сложив руки, взмолилась:

— Нет, Осман-бей, нет, не говорите этого!

Получалось, что это по ее вине пролилась кровь мужа, которого она любила! Она склонила голову, как приговоренная, зажмурилась, чтобы прогнать видение других лиц из ее прошлого.

— Ты приносишь им смерть или поражение, ты несешь страдание, которое лишает их вкуса к жизни. Надо обладать исключительной силой, чтобы избежать этого. Всему виной твое упрямое стремление туда, куда никто не может последовать за тобой… Тех, что слабы, ты оставляешь в пути. Сила, которую вложил в тебя Аллах, не позволит тебе остановиться, пока не достигнешь места, куда должна прийти.