— Всем сердцем.

Потому что в это верил Гови — чего мне более чем достаточно.

— И вы помните, что в файлах?

— Точные цифры и названия банков, которые они использовали, наверное, нет, но многое другое помню.

— Тогда он вам поверит. Он вам поверит и без второй распечатки.

Бренда положила распечатку файлов из папки «ВЕЙДЕР» в конверт из плотной бумаги. На лицевой стороне написала «ДЖУЛИИ ШАМУЭЙ». Оставила конверт на кухонном столе, пошла в кабинет Гови и убрала компьютер в сейф. Последний оказался маловат, и «Мак» влез в него только по диагонали. Закончила она тем, что дважды, а не один раз повернула наборный диск, выполняя рекомендации усопшего мужа. В этот самый момент погас свет. Бренду охватил какой-то животный страх: второй поворот диска вырубил электричество.

Потом она поняла, что сдох генератор: закончился пропан.

Когда Младший вернулся домой во вторник утром, в пять минут седьмого, с щетиной на бледных щеках и торчащими во все стороны волосами, Большой Джим сидел за кухонным столом в белом банном халате размером с грот клипера. Он пил колу.

Младший указал на банку:

— Хороший день начинается с хорошего завтрака.

Большой Джим отсалютовал ему банкой, глотнул колы, поставил банку на стол.

— Кофе нет. Точнее, кофе есть, но нет электричества. Пропан закончился. Если хочешь, возьми банку и себе. Они еще холодные, и кола, судя по твоему виду, тебе не повредит.

Младший открыл холодильник, заглянул в его темное нутро:

— Я должен поверить, что ты не можешь обеспечить собственный дом сжиженным газом?

Большой Джим вздрогнул, но тут же расслабился. Логичный вопрос, не означающий, будто Младшему что-то известно. Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним,[120]напомнил себе Большой Джим.

— Скажем так, на данный момент это политически неправильно.

— Ну-ну.

Младший закрыл холодильник и сел по другую сторону стола. Смотрел на отца с легким удивлением (которое тот истолковал как привязанность).

Семья, где убивают вместе, не разваливается, подумал Младший. По крайней мере какое-то время. Пока…

— Политически, — повторил он.

Большой Джим кивнул, изучающе глядя на сына, который, помимо банки колы, прихватил из холодильника копченую колбаску «Биг джерк». Он не спросил: «Где ты был?» Он не спросил: «Что с тобой происходит?», хотя утренний свет, вливающийся через окна на кухню, однозначно показывал, что у Младшего какие-то нелады со здоровьем. Но вопрос задал:

— Там трупы. Несколько. Это так?

— Да. — Младший откусил большой кусок колбаски и запил колой. Без урчания холодильника и бульканья «Мистера Кофе» на кухне царила необычная тишина.

— И все эти трупы можно будет подложить под дверь мистера Барбары?

— Да, все. — Еще кусок колбаски, исчезнувший во рту. Еще один глоток. Младший пристально смотрел на отца, потирая левый висок.

— Сможешь ты случайно найти их около полудня?

— Нет проблем.

— И само собой, улики, свидетельствующие против нашего мистера Барбары.

— Да. — Младший улыбнулся. — Это весомые улики.

— Сегодня утром, сын, в полицейский участок не приходи.

— Мне лучше прийти. Если не приду, это покажется странным. Кроме того, я не устал. Спал с… — Младший покачал головой. — Я спал, на том и остановимся.

Большой Джим не спросил: «С кем ты спал?» Ему и так хватало забот, чтобы еще и волноваться о том, с кем спит его сын. Слава Богу, Младшего не было среди тех, кто занимался этим делом с той отвратительной шлюхой в трейлере на Моттон-роуд. Заниматься этим делом с такими девками — верный способ подцепить что-нибудь и заболеть.

Он уже болен, прозвучал голос в голове Большого Джима. Возможно, затихающий голос жены. Достаточно взглянуть на него.

Голос, вероятно, говорил правду, но в это утро Большого Джима занимали более серьезные проблемы, чем самочувствие сына.

— Я не говорю — ложись спать. Я хочу, чтобы ты поездил по городу и сделал для меня одну работенку. Просто при этом держись подальше от «Мира еды». Я думаю, там будет заварушка.

Глаза Младшего вспыхнули.

— Какая заварушка?

Большой Джим ушел от прямого ответа:

— Ты сможешь найти Сэма Вердро?

— Конечно. Сейчас он в своей маленькой лачуге на Год-Крик-роуд. Обычно утром он отсыпается, но сегодня, наверное, бьется в судорогах. — Младший засмеялся, представив себе эту картину, потом скривился от боли и вновь принялся потирать висок. — Ты действительно думаешь, что именно мне следует с ним поговорить? В настоящий момент я у него не в фаворе. Наверное, он даже удалил меня со своей страницы в «Фейсбуке».

— Не понимаю.

— Это шутка, папа. Забудь.

— Как, по-твоему, его отношение к тебе изменится к лучшему, если ты предложишь ему три кварты виски? И еще больше, если он справится с полученным делом?

— Эта старая гнида будет целовать мне руки, если я предложу ему полстакана двухбаксовки.[121]

— Виски ты сможешь взять в «Брауне». Помимо дешевой бакалеи и порнографических журналов, в «Брауне» продавали и спиртное: магазин имел лицензию на торговлю алкогольными напитками. В Милле таких магазинов насчитывалось три, и в полицейском участке хранились ключи от всех. Большой Джим положил ключ на стол: — От двери черного хода. Постарайся, чтобы никто тебя не видел.

— И что Сэм Бухло должен сделать за спиртное?

Большой Джим объяснил. Младший слушал с бесстрастным лицом, если не считать налитых кровью глаз, которые танцевали.

Он задал только один вопрос:

— Думаешь, сработает?

Большой Джим кивнул:

— Обязательно. Есть у меня такое чувство.

Младший откусил еще один кусок колбаски, запил колой.

— У меня тоже, папа. У меня тоже.

После ухода Младшего Большой Джим в раздувающемся за спиной халате прошел в кабинет. Достал из среднего ящика стола мобильник, где тот почти всегда и находился. Большой Джим полагал, что мобильники — творения дьявола, способствующие пустопорожним разговорам: сколько часов рабочего времени благодаря им ушли зазря? Не говоря уже о вредном излучении, которым они воздействуют на твою голову, пока ты болтаешь ни о чем.