Когда Скотт оглянулся и увидел, что никого рядом нет, он инстинктивно понял, что если что-то и слышит, то только в своей голове.

Проходя с остальными по залу, лингвист все более отчетливо сознавал, что само помещение представляет собой сложнейшую и совершеннейшую из всех известных акустических систем. Каждый голос, каждый звук передавался в любой кубический дюйм пространства, сохраняя все свои характеристики.

Более того, каждый его шаг словно вызывал к жизни новые и новые голоса. Они накладывались друг на друга, и вскоре Скотт как будто стоял посреди заполненного до отказа стадиона, но при этом совершенно четко слышал каждого отдельного человека.

Одного этого вполне хватило бы, чтобы свести кого угодно с ума. Скотт почти физически ощущал, как его мозг переполняется, грозя вот-вот взорваться от перегрузки. Углерод-60 соединился с его нервной системой, врос в нее, подключив ученого к Древу знаний Атлантиды, и он ничего не мог с этим поделать.

И все же больше всего беспокоил отчаянный хор слившихся воедино голосов. Их окаменевшие воспоминания и полуоформленные слова, большей части которых Скотт просто не понимал, казалось, проникали в душу напрямик, на некоем столь глубоком уровне, где сами слова уже ничего не значили, потому что куда более значимым был ужас того, что пытались донести до него люди Атлантиды.

Все это заняло долю секунды. Шквал информации, чувств и эмоций. Сумасшедший призыв. Безжалостный штурм его мозга.

И все же главное было ясно: Атлантида подверглась нападению со стороны тех, кого сама создала. Сам смысл ее существования оказался под угрозой.

Хаккетт и остальные бросились вперед, потому что Скотт свалился на пол, содрогаясь всем телом, как будто у него начался эпилептический приступ. Изо рта и носа потекла смешанная со слизью кровь. Лингвиста трясло так, что некоторые из его спутников остановились поодаль.

– Они знают, что мы здесь, – сбивчиво объясняла Сара, опускаясь рядом с ним на колени. – Они слышат его и слышат меня.

– Что такое они делают с ним, чего не делают с вами? – озабоченно спросил Хаккетт.

– Они слышат нас обоих, но только он один может говорить на их языке. Меня они игнорируют. Не замечают. – Она добавила, что попавший в плечо углерод-60 сросся с нервной системой и, используя волны низкой частоты, установил связь с залом. – На самом деле их не существует, – продолжала Сара. – Все эти люди – только оживленные воспоминания о реальных людях. Компьютерная программа.

Новэмбер погладила ее по голове.

– Сделай так, чтобы они остановились. Ему же больно.

В ее глазах блеснули слезы.

Гэнт махнул рукой.

– Но как их остановить?

Обдумав услышанное, Хаккетт решил посоветоваться с Мейтсоном и Пирсом.

– Что вы об этом думаете? Чтобы закодировать одного только человека, потребуется немыслимый запас компьютерной памяти. А сколько же ее надо для хранения информации о целом обществе?

– Эти люди научились управлять молекулами, – напомнил Мейтсон, не сводя глаз со стонущего профессора.

Хаккетт согласно кивнул. На определенном этапе миниатюризация электронных компонентов создала серьезную проблему. Хаотично движущиеся электроны забили провода, как холестериновые бляшки – артерии. Транзисторы едва функционировали. Чтобы справляться с возрастающим потоком информации, требовался переход на новый тип схем, основанных на использовании эффектов квантовой механики. В компьютерах следующего поколения следовало применять либо световые переключатели, либо решетчатые структуры кристаллов, либо химические реакции, близкие к тем, которые происходят в мозгу человека.

И тут до Хаккетта дошло. Что, если они имеют дело с машиной, которая использует оба принципа? С машиной, работающей со скоростью света, но при этом имеющей химические элементы и по сути функционирующей так же, как мозг. Если машина использует Скотта, тогда единственный способ спасти его – убрать из машины.

Пирс шел по полу, осторожно посматривая под ноги.

– Значит, то, что под нами, это как бы голограммы? Оптические иллюзии, верно?

– Верно, – подтвердил Мейтсон.

Мирное течение беседы нарушил Хаккетт.

– Давайте искать дверь! У нас мало времени, так что возвращаться назад некогда. Нужно идти вперед. Необходимо как можно скорее вынести Скотта из зала. Разорвать его контакт с этой машиной. – Он ткнул пальцем в акустическое устройство Пирса. – Если вы знаете, как пользоваться этой штукой, попытайтесь сделать что-нибудь.

Все разбрелись вдоль стены в поисках выхода, однако как ни старались, какие команды ни отдавали, ничего не помогало. Мейтсон даже провел пальцем по какому-то ободку, отдаленно напоминавшему дверную раму. Ничего. Отступив на шаг, он внимательно посмотрел на темный силуэт «двери».

И вот тогда это случилось.

Бутыли и кристаллические емкости, тысячами стоявшие в нишах, внезапно задвигались, словно занимая некие предписанные им позиции.

– Ральф? – простонал Пирс. – Что вы на этот раз сделали?

– Ничего! – запаниковал Мейтсон. – Я ни до чего не дотрагивался.

– Что происходит? – забеспокоился Гэнт. – Что это вообще за место?

Искаженное страданиями лицо Скотта немного прояснилось. Конвульсии прекратились, как будто ему удалось взять тело под контроль. Он осторожно сел, вытер с лица пот и, несколько раз глубоко вздохнув, заговорил. Однако голос его звучал тихо и напряженно, выдавая продолжающуюся внутреннюю борьбу. Взгляд профессора скользнул по собравшимся.

– Двери закрыты, потому что я их закрыл.

– Зачем, Ричард? Зачем вы это сделали? – не скрывая подозрительности, спросил Хаккетт.

– Потому что это Вар, – последовал ответ.

– Вар? – Гэнт огляделся, словно ожидая незамедлительного появления новой опасности. – Что еще за Вар, профессор?

– Вы в порядке? – поспешил удостовериться Хаккетт.

Скотт не спешил с ответом, как будто оценивая свое состояние.

– В Ветхом Завете говорится, что накануне потопа Бог приказал Ною построить ковчег, корабль, на котором могли бы спастись по паре всех живых существ. Согласно же более ранней ближневосточной традиции, таким человеком был Йима, который построил Вар. В одних источниках говорится, что Вар – это подземный дворец, соединенный с четырьмя углами земли. В других описание Вара напоминает скорее крепость.

– Но животных и туда приводили парами, так? – поинтересовался Хиллман.

– Нет. – Скотт покачал головой. – Вар был рассчитан на хранение семени всех живых существ.

– Семени? – удивленно переспросил Мейтсон. – То есть что-то вроде образцов ДНК? Или даже яйца и сперма? – Инженер метнулся к стоящим у стены сосудам. – Боже… значит, все, что мы уничтожили за последние тысячи лет… все это можно восстановить? Мастодонтов, токсодонтов, мамонтов, саблезубых тигров… все, что исчезло за прошедшие двенадцать тысяч лет… даже додо. Мне всегда нравились додо. – Он посмотрел на остальных. – Вы понимаете, что это значит?