Я уже знал ответ: она не хотела набирать прямой номер, обнаружив, что знает о его существовании. Вместо этого программа отправки факсов набрала другой, известный всем телефон, и едва оператор центра услышал знакомый тональный сигнал, звонок переключили на одну из свободных линий.

Я запомнил эту комбинацию на воскресном совещании, когда Торсон подробно рассказал, как в Квонтико получили факс от Поэта. Тогда он и описал весь процесс в деталях.

* * *

Дежурный оператор центра в Квонтико переключил меня на офис службы изучения поведения без лишних слов, едва услышав, что нужен агент Бред Хазелтон. Его аппарат отозвался тремя гудками, и я засомневался, не слишком ли поздно звоню. Бреда могло и не оказаться в офисе. Наконец трубку сняли.

— Бред, это Джек Макэвой. Из Лос-Анджелеса.

— Джек, как дела? Вчера ты оказался на волосок от...

— Почти в порядке. Жаль агента Торсона. Знаю, когда долго с кем-то работаешь...

— Что ж, хотя он был порядочным мудаком, но оказаться в таком положении обидно. Просто ужасная смерть. У нас все потрясены.

— Представляю.

— Ну, что произошло сегодня?

— Ты понимаешь, есть пара неясностей. Я расставляю все события в хронологическом порядке, чтобы дальше работать над статьей. Правда, даже не знаю, будет ли все закончено...

Ненавижу, когда приходится лгать, особенно такому человеку, как Бред, всегда хорошо ко мне относившемуся. Однако я не мог сказать правду: в этом случае помощи от него не дождаться.

— Знаешь, я так и не понял истории с факсом. Ну, тем, что Поэт прислал в воскресенье. Кажется, Гордон ссылался на детали, полученные от тебя или Брасс? Мне хотелось знать точное время, когда приняли сообщение. Если можно.

— Хм, обожди немного, Джек.

Он пропал со связи прежде, чем я успел ответить. Закрыв глаза, я замер на те несколько томительных минут, что его не было слышно. Интересно, он отправился за информацией или узнает, имеет ли право сообщать мне факты?

Вскоре Хазелтон снова подошел к телефону.

— Джек, извини, пожалуйста. Мне пришлось копаться в бумагах. Факс приняли на аппарат номер два в офисе академии, утром в воскресенье, в три тридцать восемь по местному времени.

Я взглянул в свои записи. Если отнять трехчасовую разницу между Лос-Анджелесом и Квонтико, окажется, что факс получен центром спустя минуту после того, как туда же прошел звонок из номера Торсона.

— Джек?

— Ах да, спасибо. Э-э-э... есть еще один вопрос.

— Стреляй... Извини, я не нарочно.

— Да ладно. Вопрос такого рода — агент Торсон посылал на экспертизу пробы из ротовой полости жертвы в Фениксе — Орсулака?

— Да, посылал.

— Он хотел, чтобы субстанцию точно идентифицировали, потому что ожидал найти там лубрикант презерватива. Вопрос вот в чем: была ли идентифицирована эта смазка с точностью до бренда производителя? Если нет, то можно ли это сделать? Что скажешь?

Сначала Хазелтон ничего не ответил, и наступила немая пауза. Потом я снова услышал его голос:

— Странный вопрос, Джек.

— Да, я согласен, но особенности дела и то, как вы, ребята, со всем этим управляетесь, меня просто поражают. Мне важно, чтобы история выглядела... чуть живописнее.

— Подожди еще минуту.

Он снова пропал, и я приготовился ждать. Впрочем, на сей раз Бред вернулся быстрее.

— Да, у нас есть такие данные. Может, скажешь, зачем тебе это нужно на самом деле?

Настала моя очередь задуматься.

— Нет, — ответил я после минутной паузы. — Пытаюсь кое-что выяснить, Бред. Если окажется, что моя догадка верна, бюро узнает об этом первым. Можешь мне верить.

Хазелтон секунду колебался.

— Ладно, Джек. Я поверю тебе. Все равно Гладден уже мертв. Думаю, я не выдам тайну следствия, да и вряд ли ты сумеешь что-то доказать. Пробы обнаружили сходство с изделиями двух брендов: «Рамзес» и «Золото Трои». Одна незадача — это самые популярные презервативы в стране. Такую улику трудно назвать неопровержимой.

Да, возможно, эту улику и не представишь суду, но именно презервативы «Рамзес» я получил от Рейчел в ту ночь, в субботу, в своем номере.

Сказав Хазелтону спасибо, я без лишних церемоний повесил трубку.

* * *

Я узнал что хотел, и казалось бы, все сошлось. Не знаю, сколько способов развеять эту теорию прошло через мою голову за следующий час, однако в основе постройка осталась целой. Да, я строил умозаключения на фундаменте из подозрений и домыслов, но в целом они составляли работоспособную конструкцию, все части которой сцеплялись одна с другой.

Как ни старался я разрушить механизм, его зубчатые колеса продолжали крутиться.

Последнее, что могло нарушить ход рассуждений, — это информация от Бледшоу. В ожидании звонка я расхаживал по комнате, чувствуя, как в груди бьется тревога, словно живое существо.

Выйдя на балкон, я вдохнул немного свежего воздуха, однако это не помогало. Сверху на меня тупо уставился «ковбой Мальборо» с его тридцатифутовым лицом, нависавшим над полоской бульвара Сансет.

Захотелось сигарету. Чтобы не курить, решил ограничиться колой. Дверь я зафиксировал защелкой, чтобы она оставалась полуоткрытой, и направился к автоматам с напитками. Нервишки пошаливали, и это несмотря на принятые успокоительные пилюли. Но я знал, что скоро напряжение перейдет в крайнее утомление, если не поддержать себя дозой кофеина с сахаром.

Пройдя половину расстояния до номера, я услышал, как там зазвонил телефон, и бегом кинулся к трубке.

Вбежав и не закрывая за собой дверь, я схватил трубку примерно на девятый звонок.

— Дан, ты?

Молчание.

— Это Рейчел. Кто такой Дан?

— О-о-о... — Я едва сумел с собой справиться. — Это... мой коллега по редакции. Жду от него звонка.

— Джек, что это с тобой?

— Запыхался. Я выходил в коридор за колой и услышал, как зазвонил телефон.

— Господи, да ты пробежал ярдов сто.

— Вроде того. Подожди минуту.

Я вернулся и закрыл дверь. Потом собрался с мыслями, как завзятый актер, и вернулся к телефону.

— Рейчел?

— Послушай, я просто хочу сообщить, что уезжаю. Боб снова посылает меня во Флориду, разобраться с «ЛДДВ».

— А-а...

— Скорее всего это займет несколько дней.

На телефоне загорелся индикатор. Мне пришло сообщение. Я подумал, что это Бледшоу, и запомнил время.

— Понимаю, Рейчел.

— Давай побудем вместе, когда все закончится. Я думаю взять отпуск.