— Решение иммиграционной службы, о котором вы говорите, — парировал Платон, — будет оспорено в суде. Я очень сожалею, но мистера Холла вызовут свидетелем. Как, интересно узнать, вы оцениваете шансы иммиграционной службы в таком процессе?

— Очень невысоко, — честно признался собеседник. — Откровенно говоря, я не ожидал, что вы столь прилично информированы о наших юридических крючках. Ну что ж. Придётся ещё чуть-чуть приоткрыть карты. Известно, что ваши деньги размещены на Западе. Наличие уголовного дела в России в сочетании с хранящимися в западных банках денежными средствами образует состав преступления, именуемого отмыванием денег. Если запрос на вашу выдачу поступит из той же Швейцарии, от показаний мистера Холла вам будет мало пользы. И от всего того материала, с которым вы его любезно ознакомили, тоже. Потому что Россия — одно, а Швейцария, как вы понимаете, мой молодой друг, совершенно другое. Что вы теперь скажете?

Вот теперь Платону стало здорово не по себе. Не потому, что чёртов скелет открыл ему что-то новое — протянуть ниточку от последних событий вокруг Ронни Штойера к такому повороту событий было совсем несложно, и адвокаты уже начали выстраивать систему оборонительных сооружений. Пугала готовность, с которой скелет бросал на стол один козырь за другим. Что же ещё в запасе?

— Вы не сказали, что предлагаете, — напомнил Платон.

Назвавшийся Хорэсом развёл руками.

— Это же очевидно. Попросите ваших юристов подготовить просьбу о политическом убежище. Очень конспективно. Вопрос будет решён в течение суток.

— Вы считаете, что политическое убежище защитит меня от швейцарского запроса?

— У вас хорошая реакция. Никоим образом. Вас вообще ничто защитить не может. Но Джона Доу может.

— Джон Доу — это кто?

— Джон Доу, — терпеливо разъяснил Хорэс, — некто, проходящий по программе защиты свидетелей. Им вполне можете быть и вы. Эта программа предполагает полную перемену… Как это по-русски… identity[37].

— Другими словами, вы предлагаете мне отказаться от собственного имени, от всей своей жизни, от всего и тихо забиться в угол. Замолчать. Вы всерьёз думаете, что это для меня приемлемо?

— Я не все ещё сказал, — поднял палец старик. — У вас в Европе серьёзные финансовые затруднения. Если вы согласитесь сотрудничать, проблемы будут сняты.

— У меня и в России серьёзные затруднения. Трое моих людей сидят в Лефортово.

— С ними вопрос тоже будет решён.

— У вас такие хорошие контакты с нашими?

— Рабочие.

— А они не испортятся, если вы дадите мне и моему другу политическое убежище?

— Нет. Не испортятся. Нашего посла вызовут в Москве на собеседование, вручат ноту. Этим все и ограничится.

Взвесив в уме все сказанное, Платон решил, что идёт обычный наезд с очевидной целью выяснить, насколько удастся напугать. В полном соответствии с традициями, американцы не желают, чтобы их использовали в чужой игре и стараются навязать свои правила. Ну и ладно. Пришла пора показать зубы.

— Если вы закончили, — сказал Платон, — то я могу изложить собственную позицию. Состоит она в следующем. Войну с действующим президентом России начал не я. Она началась по его инициативе. Не так давно у меня с ним состоялась беседа, на которой мы обсудили ряд вопросов. Я ему прямо и откровенно сказал, что ни по одному вопросу с ним не согласен. В ответ он мне зачитал справку из ФСБ, из которой следовало, что мой отказ сотрудничать немедленно повлечёт возбуждение целого букета из уголовных дел. Поэтому мне пришлось покинуть Россию. Из-за решётки воевать невозможно. Ему — чтобы раздавить меня — нужна помощь США. Мне — чтобы победить — тоже нужна помощь США. Поскольку сдаваться я не собираюсь, я твёрдо намерен эту помощь получить. До сих пор я был уверен в том, что получу её достаточно легко. Оказывается, не так. Ну и хорошо. Ко всем проблемам, которые вы мне пообещали только что, я готов. Осталось выяснить, насколько ваша сторона готова к тем проблемам, которые могу создать я.

Вы сейчас опять скажете, что я для политика слишком прямолинеен, но это не так уж и важно. Пусть. Вы хорошо понимаете, о чём я говорю?

— Абсолю-ютно, — протянул Хорэс. — Абсолю-ютно. Вы совершенно логичны, но не учитываете одну мелочь.

— Какую?

— Первопричину. То, с чего мы начали наш разговор.

— Я не понял.

— Сейчас объясню. Я буду с вами максимально откровенен. Привезённая вами информация достоверна. До вашего появления у нас были некие неоформленные подозрения, что московские взрывы организованы российскими спецслужбами. Я даже обсуждал этот вопрос со своим… Знакомым… В Москве. И уехал от него с полной уверенностью, что так оно и есть на самом деле. Вы привезли доказательства. Но вы должны понимать, что для нас совсем невыгодно устраивать показательный суд над Россией. Более того — вредно. Дело вот в чём. Имея эти доказательства в руках, мы фактически устанавливаем над Россией полный контроль. Без единого выстрела и вообще без шума. Никаких сюрпризов, вроде очередного пакта или Афганистана, не будет и быть не может. Ваш мистер Рогов, дай ему Господь долгих и безмятежных лет правления, будет послушен, как агнец. Он объявит о вечной и нерушимой дружбе с Америкой, зароет томагавк, утопит все свои подводные лодки, покорно стерпит появление наших военных баз на территории ваших бывших сателлитов и так далее. Он даже распорядится прекратить преследование вас и ваших друзей и назначит вас вице-президентом или премьер-министром. Можно его и об этом попросить. Уверяю вас, что не откажет. Вернее, не отказал бы, если бы не одно «но»…

— Какое?

— Мы его об этом просить не будем.

— Позвольте узнать — почему?

Хорэс тяжело вздохнул.

— Я же говорил, что начинать надо всегда с самого начала. Но молодости свойственно спешить и забегать вперёд. Очень конспективно ситуация выглядит следующим образом. На мировой политической сцене появилась новая серьёзная сила. Вернее сказать, появилась она давно, но её никто не принимал всерьёз. Это было ошибкой. У этой силы есть имя — международный терроризм. Если совсем точно, терроризм исламского толка. Если не ошибаюсь, вы были в Нью-Йорке во время взрывов, поэтому должны понимать всю опасность ситуации. Надвинулась настоящая катастрофа, и у нас есть основания полагать, что на фоне неизбежного развития событий манхэттенские башни могут оказаться детской игрушкой. Поэтому Россия в качестве врага нам никак не нужна. Мы нуждаемся в союзной России. Если бы не вы с вашими историями, этот союз был бы искренним и добросердечным. Потому что для всего мира Россия была первой жертвой террористов, а Соединённые Штаты — уже второй.

Сейчас союз таким дружеским не будет, поскольку российские власти прекрасно понимают, что с вашими документами мы ознакомлены. Мы будем сотрудничать с русскими, потому что нам это жизненно необходимо. Они будут сотрудничать с нами, потому что у них нет другого выхода. Таким образом, обнародование ваших документов недопустимо, а попытка шантажировать ими русских просто излишня — всё, что нам нужно, они и так сделают.