Что касается МГБ и, соответственно, Игнатьева, то формально они при заболевшем Сталине подчинялись лишь коллегиальным органам — БПСМ или Бюро Президиума ЦК КПСС. Игнатьев поэтому обладал в период с 1 по 5 марта огромной властью, так как его приказы сохраняли силу по всей системе МГБ СССР.

Игнатьев любил эпатаж и нередко шокировал публику, но как министр ГБ во всем следовал указаниям Булганина. С апреля 1952 года, после ареста генерала Н.С. Власика, исполнял обязанности начальника личной охраны Сталина. Одновременно в 1950–1952 годах был завотделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП(б), осуществлял контроль за всей советской номенклатурой. После смерти Сталина Берия предложил Игнатьеву написать, как возникло «дело врачей». Игнатьев стал все валить на Сталина. Будто бы Сталин ежедневно требовал материалы по «делу врачей». Будто бы Сталин хвалил Рюмина и говорил Игнатьеву, что его надо приблизить. С 6 марта до 6 апреля 1953 года Игнатьев контролировал работу объединенного МВД по линии Секретариата ЦК КПСС. После публикации 6 апреля сообщения о реабилитации врачей и о применении в МГБ «недозволенных методов следствия» Игнатьев должен был покинуть свой пост в ЦК КПСС. В 1949 году Игнатьев был вторым секретарем в Белоруссии, а Хрущев — первым на Украине.

1 декабря 1952 года на встрече со своим ближайшим окружением (скорее всего — на своей даче) Сталин говорил (как записал министр Малышев): «Чем больше у нас успехов, тем больше враги будут стараться вредить. Об этом наши люди забыли под влиянием наших больших успехов, явилось благодушие, ротозейство, зазнайство». Малышев записывал высказывания Сталина: «Среди врачей много евреев-националистов». «Неблагополучно в ГПУ, — так Сталин по старинке именовал МГБ, — притупилась бдительность. Они сами признались, что сидят в навозе, в провале. Надо лечить ГПУ….ГПУ не свободно от опасности для всех организаций — самоуспокоение от успехов, головокружение….Контроль со стороны ЦК над работой МГБ. Лень, разложение глубоко коснулись МГБ». После таких обвинений Игнатьева надо было расстрелять, однако он выжил и оказался во главе МГБ в момент убийства Сталина. Не странно ли все это?

15 декабря 1952 года Игнатьев был вызван к Сталину с четырьмя его заместителями и опять только на час. Сталин действительно выразил недовольство работой МГБ и лично Игнатьева. Это привело к сердечному приступу у самого шефа госбезопасности, и он оказался в больнице МГБ. Видимо, недовольство Сталина было связано с отсутствием ясной картины всего международного сионистского заговора. Не было и убедительных доказательств вины именно врачей-евреев, хотя к этому времени были арестованы десять профессоров-евреев.

«Видимо, — думал Берия, — взлет Булганина и был как раз связан с тем, что ему поручили кураторство силовиков. Кроме того, неясно, почему его убрали с поста министра Вооруженных Сил. Если же принять мою версию о том, что Булганин начал курировать органы после отстранения Кузнецова, то все становится на свои места. Пока Булганин курировал органы, при нем было два постановления о плохом положении дел в МГБ. В одном случае он дал делу ход и Абакумов был устранен, а в случае с Игнатьевым, в декабре 1952 года, делу ход дан не был». Создавалось впечатление, что Булганин чувствует за собой какую-то силу.

Затем Берия стал читать справку о репарациях. В сентябре 1945 года при Совнаркоме (Совете Министров СССР) был создан Особый комитет по восстановлению народного хозяйства в освобожденных от немецких оккупантов областях во главе с Г. Маленковым. Особый комитет в основном и руководил репарациями. Под его эгидой в Германии начали действовать «уполномоченные», представлявшие советские наркоматы (министерства), а также отдельные ведомства и организации. В 1946 году численность уполномоченных достигла 12 тысяч человек. После того как Маленков был дискредитирован, комитет стал курировать Булганин. И все трофейное добро шло теперь через него.

Каждое из ведомств ставило перед своими уполномоченными задачу демонтировать и забирать по максимуму. Помимо Особого комитета изъятиями оборудования, имущества и ценностей занимались также Советская военная администрация в Германии, Группа советских оккупационных войск в Германии, НКВД/МВД, Министерство госбезопасности. Взимание репараций СССР начал с момента пересечения Красной армией границы с Румынией весной 1944 года, с Польшей — летом 1944 года, а в особенности с Германией (январь 1945-го). Из Румынии демонтировали, изъяли и, несмотря на последующие просьбы Лондона, так и не вернули оборудование некоторых британских нефтедобывающих компаний.

До 9 мая 1945 года в советской зоне оккупации было демонтировано различного оборудования и вывезено материалов и крупного имущества объемом примерно 550 тысяч тонн. Затем демонтажи и вывоз превратились в цунами — с мая по июль 1945-го вывезено 3,5 миллиона тонн, а всего к концу 1946 года — 6,2 миллиона тонн. Не было никакого общего плана сбора репараций. Все репарации, собранные СССР до Потсдамской конференции, — а это примерно 2/3 их общего объема, — не были включены в итоговый советский репарационный лист.

С учетом всех стран, включая Японию, были демонтированы и вывезены в СССР 5,5 тысячи полнокомплектных заводов. Помимо них огромное количество оборудования, материалов и имущества было некомплектным — экскаваторы, трансформаторы, башенные краны и автокраны, различные станки, электромоторы, электропечи, автобетономешалки, самосвалы, пилы, лесорамы, компрессоры, сварочные машины, сушильные шкафы, барометры, тахографы, платиновые тигли, масляные выключатели, ртутные выпрямители, прессы, телефонные аппараты, коммутаторы, легковые автомашины. Это толика из гигантского перечня одного только оборудования. А еще было сырье, готовая продукция, продукты питания и т. д.

Одновременно велась охота за мозгами. Вместе с семьями в Союз было вывезено несколько тысяч инженеров и технических специалистов, которые сыграли важную, если не ключевую роль в разработке новых образцов промышленной техники и технологий. Многих и не вывозили, а использовали в самой Германии: только по линии, например, Министерства авиапромышленности СССР в мае 1946 года в Восточной Германии было создано четыре конструкторских бюро для работы над самолетами с общим персоналом инженерно-технических работников и рабочих 8 тысяч человек.

Конструкторское бюро ракетостроения, созданное чуть позже, насчитывало 7 тысяч человек. Большое внимание было уделено вывозу культурных ценностей — картин, различных музейных экспонатов, книг. Часть этих ценностей оказалась в советских музеях, но многое осело в частных коллекциях генералитета и гражданских начальников. Вывозом имущества занимались параллельно, нередко конкурируя друг с другом, десятки советских ведомств. Репарации сыграли очень существенную роль не только в восстановлении, но и в качественном изменении советской экономики. Благодаря им она увеличилась в масштабе, приблизилась по структуре к современной на тот период модели, стала более производительной.

9 апреля, 8 часов 3 минуты. Москва, улица Качалова

Передовица в «Правде» называлась «Корейский вопрос». Достигнуто соглашение о прекращении огня после подписания (если будет подписано) перемирия. Опубликовано выступление представителя СССР в ООН А.Я. Вышинского об укреплении мира. В Корее воюющие стороны договариваются об обмене военнопленными. Сообщалось, что в Большом идет «Иван Сусанин», в Малом — «Васса Железнова», во МХАТе — «Залп “Авроры”». Берия прочитал эту информацию по диагонали. Все равно времени нет, чтобы сходить в театр.