— Нет, я не понимаю этих ученых, — в голосе отца слышалось легкое презрение.

— Причем здесь ученые, все мужики одинаковы, — съехидничала мать, — похоронил одну жену, потом вторую, теперь третью найдет. Зачем ему дети? Дети будут только мешать.

После этих слов Толя решил, что пора проявить строгость.

— Мама, если ты будешь так говорить, я уйду и вообще не стану здесь появляться!

— Ладно-ладно, — она немного испугалась. — Только вот скажи, а когда брат Лизы женится, вы что, тоже все будете жить в одной квартире? А когда у вас самих появятся дети?

— Когда у нас появятся дети, ты станешь уже натуральной бабушкой и будешь их нянчить. Бабуля, ау!

Мать на «бабулю» не обиделась и даже расплылась в улыбке, в который раз доказывая, что женщины совершенно непоследовательны в своих рассуждениях.

— Толенька, ведь я только об этом и мечтаю! Ты не сердись, просто мы с папой волнуемся. А я тут сладкого напекла, возьмешь с собой — пусть Лизонька и мальчики полакомятся.

— Давно бы так, а то наговорила тут с три короба, хоть домой не приходи.

— Ты же мой маленький, как же мне не волноваться! Лизоньку от меня поцелуй.

С авоськой, набитой пирожками и ватрушками, Толя вышел из метро «Теплый стан», но не успел пройти и двух шагов, как с ним рядом остановился автомобиль. Выглянув, Самсонов махнул ему рукой.

— Привет, подвезти? Кстати, есть новости.

Сидя в машине, Толя трижды от начала до конца перечитал признание Евгения Муромцева.

— Если честно, само по себе такое признание ничего не стоит — Муромцев всегда сможет от него отказаться и сказать, что вы принудили его это написать с помощью угроз, — хмуро сказал он, в действительности ни на минуту не веря, что Женя написал признание добровольно, — где он сейчас?

— Я хотел доставить его сюда, но, к сожалению, он сбежал. Хотя я не понимаю, как ему это удалось — за подъездом и квартирой следили, а он не Тарзан, чтобы бегать по карнизам. Да в том доме и карнизов-то нет. Но если вы его не найдете, я сам его найду, и тогда он заплатит по всем счетам.

— Будем считать, что я этого не слышал, — поспешно возразил Толя, — и думаю, что его найдут. Возможно, это даже к лучшему, что он сбежал. Во-первых, у вас нет права производить арест, а во-вторых, побег подтверждает его вину и в совокупности с другими уликами сыграет свою роль. Однако важней всего будут ваши показания, хотя вы понимаете, что при этом может встать вопрос об идентификации вашей личности.

— Проблем нет, суду я готов рассказать о себе правду, труднее будет объяснить все Тимуру и Лизе. Но если надо, я… Знаете, во время похорон одна из подруг Халиды меня узнала, кажется, она была в ужасе. А мне… мне так хотелось подойти к своим детям! Я готов был назвать себя, утешить их, а потом… Потом я струсил и сбежал. Но когда Муромцева найдут, мне в любом случае придется им признаться.

— Возможно, не стоит ждать, хотите зайти к нам сейчас? Может быть, тогда вы решитесь.

Толя сам не ожидал, что сделает подобное предложение, слова эти сорвались с его губ неожиданно. Самсонов пристально посмотрел на слегка зардевшегося юношу — до сих пор муж Лизы, рассуждавший так серьезно и юридически грамотно, казался ему чуть ли не ровесником, но в эту минуту паренек выглядел не старше своих двадцати четырех лет.

— Ну, если вы меня действительно приглашаете…

Услышав звонок, Рустэмчик радостно крикнул:

— Это папа вернулся!

Выбежав в прихожую, они с Юриком разочарованно и недоуменно уставились на незнакомого мужчину.

— Привет, пацаны, — сказал Толя, ставя тяжелую сумку на тумбочку в прихожей, — я вам сладкого принес, налетайте.

— Здравствуйте, — из комнаты вышла Лиза, волосы ее были повязаны черной лентой.

— Мне стало известно о вашем горе, — тихо произнес Самсонов, — позвольте выразить свое соболезнование.

Лиза посмотрела на гостя и узнала его — это был тот самый мужчина, который год назад вместе с Женей Муромцевым пригласил их всех в ресторан. В то время еще жива была Дианка, и мама тоже была жива — словно сто лет прошло. Горло девушки сжало спазмом, она опустила голову, с трудом прошептала:

— Спасибо, заходите, пожалуйста, сейчас я накрою, посидим. Тимур, — позвала она брата, — принеси из своей комнаты стулья, пожалуйста.

Стол она накрыла в большой комнате — в той, где теперь жили они с Толей, и где когда-то спали молодые Халида с Юрием. Самсонов опустился на диван прямо под висевшим на стене портретом Юрия Лузгина в черной рамке, по бокам от него притулились притихшие близнецы. Толя пристально наблюдал за Лизой и Тимуром — неужели они не замечают сходства?

— Это ваш отец? — глядя на портрет, спросил Самсонов, и Тимур печально кивнул.

— Да. Он погиб, когда мне было десять лет.

— И вы его совсем не помните? Совсем-совсем?

— Я очень хорошо помню папу, — тихо ответила Лиза, — хотя нам с Дианкой тогда было только шесть. Я заказала большую фотографию мамы — повешу ее здесь, рядом с папиной.

Глаза близнецов мгновенно наполнились слезами, и они уткнулись носами в свои тарелки. Наступило тяжелое молчание, потом Самсонов внезапно поднялся.

— Что ж, мне пора, — он положил руки на головы сидевших рядом с ним мальчиков, — когда приеду в следующий раз привезу вам компьютер. Или, может даже, пришлю.

— Настоящий? — они дружно вскинули головы.

— Конечно.

— Что вы, — смущенно возразила Лиза.

— Я сам со следующей стипендии куплю компьютер, — сказал Тимур, — у меня приятель из-за кордона привез — неплохой и недорого отдает.

Самсонов опустил глаза, чтобы скрыть мелькнувшую в них нежность.

— Не надо покупать, тебе я тоже привезу — самый лучший.

Он поспешно прошел в прихожую и стал одеваться. Толя проводил его до машины и, прощаясь, заметил:

— Я хотел вам помочь, почему вы не сказали им?

— Я сидел прямо под собственным портретом, но они меня не узнали — для них я давно мертв. Что мне им сказать? Что я встал из гроба, чтобы принести им несчастье? Если б я не встретил в тот день Дианку, она была бы сейчас жива.

Когда Толя вернулся, в их комнате была одна Лиза, убиравшая со стола.

— Непонятный человек, Толя, да? Я даже не помню, как его зовут, а он… Зашел с соболезнованиями, предлагает купить компьютеры. Толя, зачем он заходил?

— Ну…

— Толя, ты что-то скрываешь, скажи.

И в который раз молодой следователь Анатолий Суханов подивился проницательности своей юной жены.

— Знаешь, Лизонька, это касается… одного расследования.

— Дианка? — она поддалась вперед, стиснув руки на груди. — Ты нашел убийцу?