Клинтона это объяснение вполне удовлетворило. — А вы, оказывается, очень проницательный молодой человек, — сказал он, — честно говоря, я бы ни за что не догадался…

В этот момент в дверном проеме появилась фигура Трумена. — Добрый вечер, ваша честь, — полушутливо-полусерьезно поздоровался он, — ну, как вы доехали?.. Все благополучно, надеюсь?..

Окружной судья, усевшись в кресло, вытянул ноги в высоких шнурованных сапогах. — Спасибо, Гарри, — кивнул он в ответ, — все в полном порядке…

Пройдя в свой кабинет, Трумен остановился около Клинтона. — И что же заставило вас отправиться в дорогу?.. — В вашем городе за каких-то несколько дней случилось столько всего, что не прибыть сюда было бы просто неприличным, — начал окружной судья, — это загадочное убийство, потом — изнасилование бедной девочки, еще одно убийство, пожар на лесопилке, еще одно покушение на убийство… Кстати, а могу ли я видеть подозреваемого в убийстве Жака Рено, адвоката Лиланда Палмера?.. Никак не могу поверить, что он способен на такое…

Трумен кивнул. — Конечно… Он сейчас находится в каталажке… — Гарри, нагнувшись, нажал кнопку селектора. — Энди, — произнес шериф в микрофон, — будь так добр, сходи в каталажку и приведи сюда Лиланда Палмера…

Из динамика послышался голос Брендона. — Хорошо, Гарри, через несколько минут…

Купер, вспомнив, что Энди разыскивал доктор Уильям Хайвер, хотел было задержать Энди, но в последний момент почему-то передумал.

Заметив движение Купера, шериф понял, что у того к Брендону какое-то дело. — Тебе нужен Энди?.. — вскользь поинтересовался Трумен. — Нет, нет, спасибо, как-нибудь в другой раз, — поблагодарил Купер и тут же поспешил перевести разговор в другое русло: — Кстати, ваша честь, — он обернулся к судье, — а откуда вы знали Лиланда?..

Тот вздохнул. — Помню, когда-то, кажется, лет семнадцать-восемнадцать назад Лиланд, тогда выпускник юридического факультета престижного университета — не помню, то ли Колумбийского, то ли Йельского, приехал в Твин Пикс за каким-то наследством, — начал он. — А, как вы, наверное, знаете, Дэйл, получить наследство — это страшная волокит… Короче, Лиланду надо было разрешить несколько чисто формальных вопросов, оформить

какие-то ничего не значащие бумаги, и поэтому он был вынужден каждый раз мотаться в Сиэтл… Я тогда работал в одной юридической конторе, помогал ему, кроме всего прочего, этот парень сразу же показался мне очень порядочным, честным и открытым человеком… Он мне почему-то очень понравился… Кроме того, он был неплохим профессионалом — помнится, я был свидетелем не скольких процессов, где мистер Палмер проявил себя

замечательным адвокатом — таких в наше время не так уж и часто встретишь… — Клинтон сделал небольшую паузу. — И вот, представьте мое удивление, когда я узнал,

что мой приятель, которого я так уважаю и ценю, обвиняется в преднамеренном убийстве… — голос Клинтона стал печальным, — каким хорошим парнем был этот

Лиланд…

Трумен постарался улыбнуться, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Обернувшись к судье, он произнес:— Ваша честь, а почему вы говорите о вашем приятеле Лиланде в прошлом времени?.. Он что, уже умер?.. Нисколько я понимаю, он если и совершил преднамеренное убийство, то в состоянии аффекта… В состоянии сильнейшего душевного потрясения… Сегодня утром я говорил с доктором Уильямом Хайвером — вы наверняка шлете его, ну это тот самый доктор, который четыре года назад зашивал вам ногу, которую вы по неосторожности пропороли чем-то острым на рыбалке… Так вот, доктор Уильям говорит, что необходимо провести соответствующую медицинскую экспертизу… Более того, — Трумен наклонился поближе к Клинтону, — более того, док сказал мне, что не уверен, не поступил бы ли он сам точно так же на месте Лиланда… — Кажется, у него тоже есть дочери?.. — спросил судья, который всегда отличался превосходной памятью. — Две или даже три?..

Трумен кивнул в ответ. — Совершенно верно, ваша честь… Правда, по этому поводу у нас произошло небольшое разногласие — доктop Уильям, как я уже сказал, в глубине души оправдывает Лиланда, и вот наш друг из Федерального Бюро Расследований Дэйл — тот считает, что самосуд и месть за убийство дочери невозможны… — он кивнул Куперу, — я правильно изложил твою мысль?..

Купер неопределенно пожал плечами — он не хотел возвращаться в утреннюю ситуацию.

Стэрвуд Клинтон, поудобнее устроившись в кресле, произнес:— А сейчас мы узнаем, что думает по этому поводу сам Лиланд…

Трумен, вспомнив, что Энди давно уже пора было привести в кабинет подозреваемого в убийстве крупье «Одноглазого Джека», забеспокоился:— Ну где же этот Брендон запропастился?.. Сколько можно?..

Двери отворились, и в кабинет вошел Лиланд в сопровождении заместителя шерифа.

Шериф после свидания с Джози был склонен к шуткам. — А мы-то уже подумали, — улыбнулся он Брендону, — что ты сбежал с подозреваемым… Почему так долго?..

Энди промямлил в ответ что-то неопределенное — заметив, что в кабинете шерифа стоит Люси, он старался не встречаться с ней взглядами.

Мисс Моран, метнув в Энди презрительный взгляд, резко обернулась и вышла из кабинета.

Купер, прищурившись, обратился к Брендону:— Энди, извини, у нас серьезный разговор с мистером Палмером… Мог бы ты выйти на несколько минут в коридор?..

Энди послушно вышел вслед за секретаршей шерифа. Посмотрев на Лиланда, судья Стэрвуд вежливо предложил ему:— Прошу садиться.

Лиланд, помявшись, сказал в ответ:— Нет, ваша честь, я лучше постою… — Как хочешь, — ответил Клинтон и, тяжело вздохнув, добавил: — послушай, Лиланд, мы с тобой не на судебном процессе, я хочу поговорить как старый приятель… Не надо говорить мне «ваша честь»…

Лиланд опустил голову. — Хорошо…

Поднявшись со своего места, окружной судья принялся медленно ходить по кабинету шерифа. Видимо, он что-то обдумывал. Ни Трумен, ни Купер не прерывали его своими репликами, ожидая, пока Клинтон первым начнет разговор с мистером Палмером.

Наконец, остановившись у окна, Стэрвуд медленно произнес:— Лиланд!.. Выслушай меня внимательно…

Палмер опустил голову еще ниже. — Да…

Клинтон откашлялся, — видимо, он всегда делал так в окружном суде перед тем, как зачитать обвинительное заключение. — Лиланд, нам всем, тут собравшимся, — судья, описав рукой полукруг, обвел присутствующих в кабинете шерифа и агента ФБР, — нам всем очень трудно, очень тяжело говорить с тобой именно сейчас, зная твое горе… Прими от нас самые искренние соболезнования…

Лиланд сдержанно всхлипнул. — Спасибо…

Судья откашлялся еще раз. — Мне очень печально видеть тебя в таком незавидном положении… Я даже не знаю, чем могу утешить тебя, приятель…

Лиланд, отерев рукавом так некстати набежавшие слезы, ответил:— Меня уже ничто не сможет утешить… Я утешаюсь только тем, что своими руками, — Палмер, вытянув руки вперед, потряс ими перед судьей, — вот этими самыми руками задавил гадину…