Рани Черных Каликамов немедля отворила свои два глаза и они так у нее увеличились, что стало проглядывать плывущее в глубине их бездонное темное, схожее с космическим марево.

– Как так не сказывала? Сказывала, – весьма сердито дыхнула демоница. – Сказывала, что по мимо альвов можно найти нянек.

– Ну, вот опять, – таким же дуновением, только более мощным всколыхнувшем в своде залы пузырчатые, белые облака отозвался Огнь. – Кали, ну, неужели я знаю все эти твои тонкости. Про нянек? про твои рамки в общении с альвами?.. Конечно, не знаю. Ты, должна говорить точнее. Нужно то аль это… Должна была сказать про девиц и я сам бы направил к Отцу Першему просьбу прислать их. Мне о них потом, прямо перед приходом Темряя, как пример сказал Небо. И потому не стоит серчать на него, он вельми эти дни беспокоился за девочку и лучицу, хотел даже отбыть к Отцу, чтобы…

Рас смолк, не желая еще больше разжигать в рани негодование на Небо, ибо Бог, похоже, хотел на нее нажаловаться старшему брату.

– Жаль, что не отбыл. Хотя бы прогулялся и не мучил вас беспокойством, а меня просьбами, – незамедлительно произнесла вельми сухо и только в отношении старшего Раса демоница. – Но я пришла сюда ноне совсем с другим, – продолжила она миг спустя уже много более благодушно и широко улыбнулась, отчего шевельнулся ее второй язык пристроенный на подбородке. – Госпожа ждет встречи с вами, Господь Огнь. Зиждителем Небо и дражайшим мальчиком Зиждителем Дажбой. Было бы замечательно ежели бы прибыли и иные Расы, в том числе мой бесценный Господь Седми. Надобно, чтобы вы как-то ее побаловали, або она выполнила ваше желание и родила вам своего отпрыска… Подарите ей не только внимание, тепло, но и, что-то вещественное. К примеру украшения, кольца, цепи, браслеты, наряды, более значимые, чем есть у нее. Желательно, чтобы каждый Бог выделил. И конечно, абы прислали дары иные печищи: Димурги, Атефы… И, да, Господь Огнь девочке нужна ваша ласка. Она так долго из-за ребенка воздерживалась от нее, ноне будьте как можно мягче и трепетней.

После этого месячного отсутствия сведений о Владе Небо и вовсе потерял какую-либо властность пред Кали-Даругой и днесь в ее присутствии становился робким отроком боявшимся не только, что-то сказать, но даже и попросить. А Огнь, подученный им, стал вельми предусмотрительным и сам задавал вопросы, уточнял все мелочи касаемо девочки.

Старший Рас подарил девушке в благодарность за рожденного Богдана белого жеребца, с тонкими, длинными ногами, долгой гривой и вьющимся дотягивающимся до земли хвостом. Конь был не просто белым, а каким-то иссиня-белым, без единого стороннего пятнышка, и в лучах солнца его шерсть переливалась голубыми полосами. Жеребца привезли для Владелины не просто с иной системы, а из иной Галактики, первой Галактики старших Расов, Косматый Змей. И теперь в зыбушу зараз запрягали Уголька и Белогрива, как назвала его девушка, и оба жеребца гулко переставляя свои ноги по мостовым возили ее и рани в луга к святилищу, где после долгого перерыва возобновили занятия по подаче зова. Одарили молодую мать и иные Боги, и Атефы, и Димурги. Асил прислал удивительное по красоте плетеное кресло, свитое из тончайших живых веток древа, где ствол, единожды ровный и мягкий замещал собой сидение и ослон. Миниатюрные листочки выбивались из каждой изгибающейся ветоньки и придавали нежности облокотницам. Перший передал через Седми серебряный браслет, в виде ящерки, каковой охватывал почитай все предплечье. Четыре крепкие, короткие ножки загнутыми дугами, удерживали само массивное тело зверька на руке. Очи ящерки заменяли фиолетово-синие сапфиры, а иноредь размыкающийся рот, являл тончайший, черный язычок, увенчанный двумя белыми алмазами, нежно ощупывающими тыльную сторону пясти девушки.

Получив этот подарок Владу долго над ним плакала, целуя сапфиры глаз зверька и нежно лаская холодные алмазы на языке. Смаглое сияние покрывающие ее голову, в этот раз точно пульсировало, несомненно, Крушец вельми тревожился. Кали-Даруга как ей всегда и удавалось смогла снять напряжение с плоти, а погодя и с лучицу, переориентировав одну на рожденного сына, а другую на занятия по зову.

Правда, теперь занятия проводились не часто, оно как молодая женщина ревнуя сына к кормилице, была не в силах надолго оставлять его подле Галы. Каждый раз, когда рани по какой-то причине не могла увести девушку, та с болью переживала радостные улыбки своего сына, его звонкое причмокивание губами и торопливое стремление к налитой мощью и жизнью груди кормилицы.

Вещунья Мудрая после посещения Кали-Даруги капища и разговора с Огнем, наконец-то удалось узреть госпожу. Та встреча произошла тогда, когда Владелина шла в капище к Небо и Дажбе. Царица оповещенная самим старшим Расом, который вельми благоволил к ее племени, поджидала девушку подле лестницы в ковчег.

– Госпожа, – полюбовно окликнула божество Вещунья Мудрая и торопко поспешила к ней, страшась, что та не пожелает с ней толковать из-за сына.

Однако, Влада, первое время и впрямь сердитая на всех альвов за их запрет кормить Богдана грудью, вмале смягчилась и совсем забыла о том огорчении, еще и потому как Кали-Даруга и девицы Горгонии убедили ее, что Вещунья Мудрая и ее сподвижницы действовали лишь во благо ребенка.

– Вещунья Мудрая! – радостно вскликнула девочка и поспешила обнять любимую наставницу. – Я так соскучилась, так ждала нашей встречи. Где ты была? Почему не приходила? Кали сказала, ты была занята.

– Да, – нежно отозвалась царица, целуя божество в макушку. – Была очень занята. Не могла прийти. Однако, вельми ждала нашей встречи.

– Ты видела Богдана? Он так вырос, – все мысли Владелины были наполнены ребенком, там ничего не осталось, только желание говорить и думать о нем.

– Госпожа, моя дражайшая госпожа, – голос рани на этот раз не успокаивал, не качал… он пробуждал, увещевал. – Надобно стараться. Вы всегда были столь трудолюбивы и тем радовали меня и Богов. А днесь не стали стремиться к занятиям. Перестали тщиться. Вы, моя дорогая госпожа, вялы и все время отвлекаетесь.

Таким образом, уговаривала Кали-Даруга молодую женщину на протяжении долгих месяцев первого лето взросления Богдана. Ибо знала… время, теперь ставшее безжалостным в отношении еще такой юной Владелины, действует нынче против нее. И Владу скучающая за своим Богданом и не могшая быть долго вдали от него, одновременно не желающая расстраивать любимую Кали, начинала стараться. Впрочем почти пять месяцев у нее ничего не получалось, и лучице не удавалось подать зов.

Лишь когда Богдану уже было шесть месяцев молодой женщине удалось настроиться, таким побытом, что Крушец вновь с ней скрепившись, слившись, как поясняла Кали-Даруга, подал зов… И тот зов был столь мощным, столь порывистым, присущим горячности лучицы, что его услышал не только Родитель, но и все Зиждители. Сама же девушка от таковой мощи потеряла сознание и в течение двух дней не приходила в себя, как растолковала рани Черных Каликамов переполошенным Богам, не только Расам, но и приславшим свои тревоги Димургам и Атефам, то просто лучица слишком живая. И лишь оставшись с Небо один-на-один, сменив гнев на милость, впервые за все эти годы сказала: