Великий князь Дмитрий Павлович

В 1912 году молодой офицер в составе русской сборной по конному спорту принимал участие в V Олимпийских играх в Стокгольме. Спорт настолько захватил его, что он задумал провести Олимпийские игры и в России. Уже в 1913 году под руководством Дмитрия Павловича открылась первая русская Олимпиада в Киеве. Её успех окрылил Великого князя – он понял, что нашёл достойное применение своей энергии, и в 1914 году должен был открывать Вторую российскую Олимпиаду в Риге. Первая мировая война нарушила эти планы, а потом о российском спорте надолго забыли.

С началом войны Великий князь пошёл на фронт и принимал участие в боях в Восточной Пруссии, заслужив орден Святого Георгия 4-й степени Боевую награду он получил за то, что во время боевой разведки спас из-под огня раненого капрала, вынеся его на своём коне с поля боя. Верхний этаж своего петроградского дворца он, по примеру многих родственников, отдал под госпиталь для раненых. Затем Дмитрия перевели в Ставку. После гибели его троюродного брата Олега Дом Романовых не хотел больше отправлять на смерть других своих молодых представителей.

Великому князю думалось, что его мнение может иметь какое-нибудь значение для императора. Поэтому, когда он узнал, что Николай II намерен сам стать во главе российских войск, сместив дядю Николашу, Дмитрий попытался уговорить государя изменить своё решение. Но император всё-таки принял верховное командование, а Дмитрий Павлович стал одним из его адъютантов.

В 1916 году князь Феликс Юсупов вовлёк Дмитрия в заговор против Распутина. Великий князь относился к «старцу» с отвращением, во многом на его позицию повлияла и Елизавета Фёдоровна, считавшая Распутина проходимцем. В числе других участников этого дела (всего в убийстве участвовало 5 человек) в морозную декабрьскую ночь с 16-го на 17-е число 1916 года Дмитрий находился в Юсуповском дворце и предоставил свой автомобиль, чтобы увезти труп. Сам он непосредственного участия в убийстве не принимал и позже поклялся отцу на Библии и портрете своей матери, что его руки не запятнаны кровью. То, что в деле оказался замешан член императорской династии, спасло остальных заговорщиков от сурового наказания. Александра Фёдоровна потребовала расправиться с убийцами «друга», как она называла Распутина, невзирая на их положение. Император ограничился высылкой Дмитрия на персидский фронт, где находился небольшой контингент русских войск под командованием генерала Баратова. Это спасло Великого князя от гибели во время революций. Позже, в эмиграции, Дмитрий никогда не рассказывал о событиях той ночи и с неодобрением воспринял появление мемуаров Феликса Юсупова, подробно поведавшего миру о том, как они убили «святого чёрта».

Гибель Распутина петроградское общество встретило с нескрываемым восторгом. Когда на следующий день Великий князь пришёл в театр, публика приветствовала его бурными овациями. Множество людей по всей стране ставили свечки перед иконами святого Дмитрия, а его тётя Елизавета Фёдоровна послала своему воспитаннику восторженную телеграмму:

«Москва. 18 декабря 9 часов 38 минут. Великому князю Дмитрию Павловичу. Петроград.

Только что вернулась вчера поздно вечером, проведя неделю в Сарове и Дивееве, молясь за вас всех дорогих. Прошу дать мне письмом подробности событий. Да укрепит Бог Феликса после патриотического акта, им исполненного. Элла».

Дворец Юсуповых на Мойке, где был убит Григорий Распутин

Узнав о приговоре государя, Романовы всполошились. Они решили объединиться и защитить своего родственника. Поэтому 29 декабря дома у Великой княгини Марии Павловны старшей собрались все члены династии – 16 человек, – находившиеся тогда в Петрограде. Они составили коллективное обращение к Николаю II:

«Ваше Императорское Величество!

Мы все, чьи подписи Вы прочтёте в конце этого письма, горячо и усиленно просим Вас смягчить Ваше суровое решение относительно судьбы великого князя Дмитрия Павловича. Мы знаем, что Вы – бывший его опекун и верховный попечитель – знаете, какой горячей любовью было всегда полно его сердце к Вам, Государь, и к нашей Родине. Мы умоляем Ваше Императорское Величество, ввиду молодости и действительно слабого здоровья великого князя Дмитрия Павловича, разрешить ему пребывание в Усове или Ильинском. Вашему Императорскому Величеству должно быть известно, в каких тяжких условиях находятся наши войска в Персии ввиду отсутствия жилищ, и эпидемий, и других бичей человечества. Пребывание там великого князя Дмитрия Павловича будет равносильно его полной гибели, и в сердце Вашего Императорского Величества, верно, проснётся жалость к юноше, которого вы любили, который с детства имел счастье быть часто и много возле Вас, и для которого Вы были добры, как отец. Да внушит Господь Бог Вашему Императорскому Величеству переменить своё решение и положить гнев на милость.

Вашего Императорского Величества горячо преданные и сердечно любящие

Ольга (Ольга Константиновна, королева Эллинов)

Мария (Мария Павловна старшая)

Кирилл (Кирилл Владимирович)

Виктория (Виктория Фёдоровна)

Борис (Борис Владимирович)

Андрей (Андрей Владимирович)

Павел (Павел Александрович)

Мария (Мария Павловна младшая)

Елисавета (Елизавета Маврикиевна)

Иоанн (Иоанн Константинович)

Елена (Елена Петровна)

Гавриил (Гавриил Константинович)

Константин (Константин Константинович)

Игорь (Игорь Константинович)

Николай (Николай Михайлович)

Сергей (Сергей Михайлович)

29 декабря 1916 г.».

Как видим, Романовы расписались в строгом соответствии с родовым старшинством. Только подпись Ольги Константиновны, как обладательницы королевского титула, стояла на первом месте.

Государь не замедлил с ответом. 31 декабря обращение вернулось с резолюцией:

«Никому не дано право заниматься убийством. Знаю, что совесть многим не даёт покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне. Николай».

Так император встал на путь конфронтации со всем семейством, и с этого времени между ним и родственниками пролегла пропасть. Может быть, именно из-за этого он и остался в полной изоляции в решающие дни февраля – марта 1917 года, когда почти никто из Романовых не протянул ему руку помощи.

Дмитрий уезжал из Петрограда поздно ночью. Попрощаться с ним пришли сестра Мария Павловна, Николай и Александр Михайловичи. Начальник станции дал понять, что Великий князь может пересесть на поезд, стоявший на запасных путях, и таким образом скрыться. Дмитрий отверг этот план. Временное правительство потом приглашало его вернуться в Россию, но он благоразумно остался в Персии. Революционные потрясения обошли его стороной. Он перебрался в Тегеран, где поселился в доме английского посла Чарлза Марлинга, а затем вместе со своим новым покровителем долгим путем через Бомбей и Каир уехал в Англию. В тот период он серьёзно переболел тифом, но всё обошлось, и он выздоровел. Ему удалось перевести за рубеж кое-какие средства, и поначалу он совершенно не нуждался, живя в шикарном парижском отеле «Ритц». Там его случайно увидел Александр Михайлович: