Плечи старика Йондалрана задрожали, он рыдал. Он узнал правду о трагедии слишком поздно, чтобы ее предотвратить. Дэйон и Эмсель тоже не сдержали слез. Изобретатель был уверен, что, если бы Йоган не взял в тот день Крыло, он мог бы остаться в живых.

Дракон не знал слез, но он с сочувствием посмотрел на своего маленького друга.

— Ты спас много людей, — пророкотал дракон, — моя потеря куда больше. Но мы не должны отчаиваться.

Эмсель не ответил. Он смотрел в ночь за спиной дракона. Он вдруг почувствовал, что его ноша спадает с плеч, осознал, что его путешествие завершено. Он знал, что боль уляжется не скоро. Затем вдруг усталый путешественник почувствовал, как тяжелая ладонь легла на его плечо. Эмсель повернулся и понял, что ладонь эта принадлежала Йондалрану.

— Я обвинял тебя в убийстве, — напряженно сказал старик, — но я больше не виню тебя. Ты рисковал жизнью, чтобы узнать правду.

Дэйон гордо стоял позади отца. Старику трудно далось это признание, но он его сделал. Исцеление начнется.

Ясветр и Керия вышли вперед, чтобы поговорить с драконом.

— Возможно, не все яйца разбиты, — сказал король, — может быть, наши войска поищут на берегу?

— Холдраги откладывали яйца на вашем берегу потому, что в их землях стало слишком холодно, чтобы они могли там вылупиться. Вряд ли еще остались целые, — ворчливо ответил дракон.

— Разве не стоит посмотреть? — спросила Керия. — Вас и так мало, хотя, признаться, не так мало, как мы думали!

Дракон устало на нее посмотрел.

— Мне сейчас тяжело лететь, — сказал он, — но ты права. Я должен убедиться в том, что холдраги не ошиблись.

Последний дракон расправил израненные крылья и медленно поднялся из воды.

— Я вернусь, — проревел он, направляясь к симбалийскому берегу.

Команда смотрела, как дракон исчез в ночи.

— Если б мы только знали обо всем этом раньше, — сказал Ясветр Керии, — войны бы не было.

— Да, — кивнула Керия, — если бы мы все знали правду, дитя северян было бы живо! На побережье полно места для гнезд холдрагов!

— Да уж, — сказал Тэмарк, стоявший позади, — не было никаких причин, чтобы это все случилось. Это нам урок. Мы должны говорить друг с другом, чтобы больше никогда не произошло такого безумия.

Эмсель надеялся, что теперь так и будет. В другой раз люди двух стран будут говорить, вместо того чтобы сражаться. Мир полон чудес и загадок, он слишком прекрасен, чтобы его уничтожать. Люди должны учесть уроки войны. Это было бы лучшим знаком уважения к памяти Йогана.

Задумавшись, Эмсель поймал себя на том, что, размышляя о людях, он использует слово «мы» вместо «я». До этого все остальные всегда были «они», Эмсель никогда не думал о себе как о человеке, принадлежащем обществу. Впервые в жизни он думал о себе как о части целого, думал о себе как о фандорце. Раньше он тоже думал о людях, но ощущал себя отдельно от них. Теперь он думал, что он принадлежит не только Фандоре, он ощущал себя частью Симбалии тоже, и даже больше! Он был частью человечества. Пройдет еще время, пока он это окончательно поймет. Он хотел понять. А пока было достаточно просто ощущать в себе это новое чувство — чувство общности. Он улыбнулся. Он очень устал. Он хотел бы вернуться в свой лесной домик, чтобы отдохнуть, но домик сгорел. Ему придется найти другое место для жилья, возможно, поближе к людям.

Эмсель посмотрел на фандорцев и симбалийцев, разговаривающих друг с другом. Надежда возвращалась.

Прошло много времени, пока последний дракон вернулся. Он снова устроился на воде рядом с кораблем. В пасти он аккуратно нес одно радужное яйцо. Он положил его на мостик, и все сгрудились вокруг.

— В нем трещина, — сказал дракон, — но детеныш еще, может быть, жив.

Люди на палубе расступились, когда дракон наклонил голову над яйцом. Он выдохнул теплое желтое пламя, которое прошло по яйцу, легко играя на его боках, и исчезло. Все молча ждали.

Яйцо дрогнуло. Раздался треск, и изломанная трещина, разрастаясь, пробежала по поверхности. Затем яйцо раскололось на две половинки, а внутри сидел маленький холдраг размером не больше пони. Он моргал на свету, как совенок. Его крылья, мокрые и блестяще-серые, раскрылись, и он ими неуклюже захлопал, чтобы просушить. Затем малыш поднял голову, посмотрел на дракона и издал звук: нечто среднее между кваканьем и чириканьем.

Люди рассмеялись. Сначала сдержанно и неуверенно, почти виновато, как будто те, кто смеялся, чувствовали себя неловко, смеясь так скоро после того, как произошла такая трагедия. И все же, глядя на новорожденного холдрага, который пытался понять, как стоять на лапах, они не могли не смеяться. Это был здоровый смех, который дарил надежду. Холдраг поднял голову и посмотрел на людей с удивительно человеческим укором в глазах. Он снова захлопал крыльями, с нарастающей уверенностью и скоростью, но он еще не был готов лететь.

— Нужно отнести его к матери, — сказал дракон, — мне пора.

Керия с беспокойством взглянула вниз и вытащила из мешка Жемчужину.

— Подожди! — сказала она. — Согласно тому, что мы узнали, это принадлежит драконам. Я хочу вернуть это тебе.

Дракон заревел при виде давно потерянной Жемчужины. Пока он ее рассматривал, сфера засветилась ярко-белым светом.

Шепот пробежал по мостику. Даже маленький холдраг поднял голову, чтобы увидеть Жемчужину. Яркий белый свет внутри камня поблек и уступил место пастельному, мягкому, как облако. Затем огромное существо, похожее на дракона, появилось внутри. Оно было изящное, у него были широкие прекрасные крылья, но оно было иное и размером больше того дракона, что смотрел на него.

— Что это? — спросил Эмсель.

Дракон молча зачарованно смотрел.

— Я не знаю, — проревел он наконец, но в его голосе была надежда.

Ясветр улыбнулся:

— Похоже, что Эра Драконов еще не завершена.

— В Жемчужине сокрыта память всех восьми эпох драконов, — сказала Керия, в то время как дракон пристально рассматривал тартинку в сфере. — Мы не можем знать, сколько лет этой сцене.

Дракон услышал эти слова, он уже привык к человеческой речи.

— Нет! — проревел он. — Я выучил все, что находилось в камнях, до того, как их забрали люди. Этого там не было!

Эмсель смотрел на сцену в камне. Хотя он видел немногое в затянутом облаками небе, существо, находящееся там, казалось здоровым, оно быстро и ловко летело по яркому небу.

— Если он жив, — восторженно сказал Эмсель, — значит, может быть, есть и другие!

Дракон посмотрел на Эмселя, и фандорцу показалось, что на старой, морщинистой морде расцвела улыбка.

— Я должен его найти, — сказал дракон, — холдраги больше не могут жить на севере. Я буду рад путешествовать в твоей компании, Эмсель из Фандоры. У тебя быстрый ум и верное сердце.