ВОПРОС: Что это за машина, возле которой вы остановились, и кому она принадлежала?

ОТВЕТ: Машина была легковая – малолитражная, кому она принадлежала, не знаю, в ней было два человека – гражданских. О причинах – почему я остановился возле этой машины, я уже указал в предыдущем допросе.

ВОПРОС: Когда у вас состоялась последняя встреча с Юлией?

ОТВЕТ: Последний раз я имел с ней встречу с ночи 25 и целый день 26 дня мая месяца.

ВОПРОС: Юлия не интересовалась у вас, почему вы не пришли 18-го, а почему пришли в ночь 25-го?

ОТВЕТ: Да, Юлия у меня интересовалась и спрашивала, почему я не приходил эти дни и где я был до 26-го. Юлия также говорила, что к ней приходили мои командиры и спрашивали меня, и что она, якобы, знает, где я находился, но т. к. она не знала, она ничего сказать не могла. Сам я объяснил Юлии, что я все это время находился в городе в самовольной отлучке. В начале я хотел ей рассказать правду, что со мной произошло, но посчитал, что это будет неудобно, и решил ей солгать.

ВОПРОС: Вы говорите неправду. Следствию известно, что Юлии вы рассказали другое. Расскажите, что вы ей сказали о вашем отсутствии.

ОТВЕТ: Признаюсь, что Юлии я рассказал, когда 18-го я направился к ней, меня захватили два неизвестных гражданских человека и держали меня в подвале до 25-го, а 25 вечером вывезли за город и выбросили.

ВОПРОС: Когда вы 26-го явились к Юлии, что она вам говорила?

ОТВЕТ: Она мне сказала, чтобы я пошел в казарму, где, возможно, я еще найду своих командиров, т. к. все почти уехали, и я должен к ним явиться, так как они меня ищут.

ВОПРОС: Почему вы не хотели вообще возвращаться в РККА?

ОТВЕТ: Остаться я здесь не думал и никому об этом не говорил и намерений не высказывал. А Юлия действительно поторапливала меня скорей явиться в часть, т. к. она боялась ответственности, ибо у нее меня искали.

ВОПРОС: Вы можете пополнить свои показания, данные вами ранее и в данный момент?

ОТВЕТ: Больше добавить ничего не имею»[996].

Однако следствие продолжалось. 22 июня начальник Особого отдела ГУГБ НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга В.М. Бочков направил начальнику Политуправления РККА за № 4/34111/сс «протоколы допросов от 2 и 3 июня 1940 г. по делу дезертировавшего красноармейца 41-й отдельной саперной роты 2-й легко-танковой бригады 16-го особого стрелкового корпуса (Литва) – Шмавгонца Николая Захаровича».

На первом допросе, проведенном с 15 до 24 часов 2 июня старшим следователем Особого отдела НКВД БОВО младшим лейтенантом госбезопасности Голубевым, подследственный показал следующее:

«Шмавгонец Николай Захарович, 1917 г.р., урож[енец] д. Дубовое, Мошковского с/с, Оршанского р[айо]на БССР, белорус, гр[аждани]н СССР, из крестьян-середняков, член ВЛКСМ с марта 1940 г., грамотный – окончил 5 классов сельской школы, 1 курс вечернего Рабфака и 8-месячные шоферские курсы. В РККА с мая 1938 г. Женат.

ВОПРОС – Расскажите, чем Вы занимались до призыва в РККА?

ОТВЕТ – После окончания учебы в 1935 г. я ушел в г. Оршу и устроился на работу в столярную мастерскую Лесдревхимсоюза, где работал до начал 1936 г., одновременно учился на первом курсе вечернего Рабфака. В начале 1936 г. я устроился на завод “Красный Октябрь” в пос. Барань в качестве инструментальщика-слесаря, где проработал 6 месяцев, после чего уехал в г. Борисов, где поступил на курсы шоферов, по окончании которых был послан на стажировку в Плещеницкий район и по окончании полутора месяцев стажировки, поступил на работу в качестве шофера в Плещеницкий леспромхоз, где проработал 1 год и 6 месяцев и уехал на работу на завод “Кр[асный] Октябрь”, там я работал шофером до призыва в РККА.

ВОПРОС – Откуда происходит Ваша жена, и чем занимаются ее родители?

ОТВЕТ – Моя жена – Борейко Мария Адольфовна с момента моего знакомства с ней, т. е. с 1936 г. проживает в рабочем поселке Барань, Оршанского р[айо]на и работает на проволочно-гвоздильном заводе “Красный Октябрь”, по национальности полька. Отец ее уроженец м. Копысь, Оршанского р[айо]на, некоторое время проживал в Харькове, продолжительное время работает на заводе “Кр[асный] Октябрь”. В 1936 г. Борейко Адольф Викентьевич судим на 1 год и 6 мес. лишения свободы за вредительство на заводе и незаконное хранение оружия, сейчас работает слесарем на заводе “Кр[асный] Октябрь”.

ВОПРОС – Кто еще репрессировался органами Советской власти из Ваших родственников?

ОТВЕТ – Больше никто из моих родственников и родственников моей жены органами Советской власти не репрессировался.

ВОПРОС – Кто из Ваших родственников и родственников Вашей жены, проживает за границей?

ОТВЕТ – Из моих родственников никто за границей не проживает. Из родственников моей жены проживала какая-то родственница на территории быв[шей] Польши. Раньше родители жены имели с ней переписку, но в последнее время, т. е. с того момента как я женился, никакой переписки с заграницей родственники моей жены не имели.

ВОПРОС – Расскажите, сколько времени Вы в последний раз были в отлучке из своей части?

ОТВЕТ – Последний раз в отлучке я был с 22 ч. 18 мая по 18 ч. 26 мая 1940 г.

ВОПРОС – Расскажите подробно о причинах Вашего отсутствия из части с 18 по 26 мая 1940 г.

ОТВЕТ – Решив стать на путь чистосердечного признания, я хочу рассказать следствию правду. На допросах 26 и 28 мая 1940 г. я врал, боясь ответственности за совершенные мною преступления и по указанию лиц, о которых я расскажу ниже. Я рассказал следствию легенду о причинах моей отлучки из части с 18 по 26 мая 1940 года.

В апреле месяце 1940 г. я познакомился с жительницей г. Вильно Савицкой Юлией, проживающей по Кальварийской улице дом № 103 кв.3. С этого времени я неоднократно встречался с ней и проводил время. 17.5.1940 г., находясь в карауле, я по предложению своего друга – Ахметова Шарифа, совершил самовольную отлучку из части и вместе с последним пошел на квартиру к Савицкой Юлии. Шариф Ахметов ухаживал за подругой Юлии, по имени Геля и договорился с ней встретиться на квартире Юлии. Встретившись с Гелей, Ахметов ушел с ней гулять, а я остался вдвоем с Юлией. Оставшись наедине, Юлия мне начала говорить, что она слышала от населения о том, что наша часть уходит из военного городка на немецкую границу для участия в войне с Германией. Я ответил, что наши войска уходят не на границу, а в лагеря. На вопрос Юлии, в какие лагеря уходит наша часть, я ответил, что часть уходит в лагеря Гайжуны и осенью обратно возвратиться в казармы. Юлия начала мне говорить, что она за время нашего с ней знакомства привыкла ко мне и когда я уеду в лагеря, то она будет скучать. Я ответил, что мы будем с ней встречаться. Пробыв с Юлией примерно с 10 ч. вечера 17.5 до 1 часу 18.5.40 г. я обещал придти 18.5 вечером к ней. Придя в караульное помещение, примерно около 2-х часов ночи 18.5.40 г. я встретился с Ахметовым, который предупредил, что меня разыскивал командир отделения Перепечин, которым я впоследствии не был допущен к несению караульной службы и предупрежден, что буду наказан за совершение самовольной отлучки из караула, я ушел спать.