Я бы могла предупредить его о том, что у шотландских лордов не найдется времени для герольда из Англии, особенно для того, который прибыл, чтобы оскорбить их регента вместе с их вдовствующей королевой. Они бросают на него грозные взгляды, а один из самых старых лордов просто решительно покидает комнату, где он присутствует, и громко хлопает за собой дверью. Герольд, оказавшись лицом к лицу с таким недружественным приемом, тихим голосом зачитывает смехотворные требования Генриха. Все шотландские лорды отвечают ему, что они все с желанием и готовностью принимают правление регента Олбани до того времени, как король, мой сын, достигнет зрелого возраста, и что они счастливы тому, как герцог назначает королю учителей и опекунов из рядов лордов, согласно моим пожеланиям. Предположение о том, что мы с герцогом являемся любовниками, они отрицают как неслыханную ложь. Мало того, они объявляют, что мой муж и его дядя являются изменниками, изгнанными за свои преступления из королевства, и что все они знают, мой сын, маленький граф Росс, умер из-за слабого здоровья. Герольд, потоптавшись еще немного, уходит, а я с удовольствием наблюдаю за его унижением. Надеюсь, он расскажет Генриху, когда вернется, что он сделал большую глупость, обратившись к шотландцам в таком тоне. А Екатерина должна знать, что я прекрасно живу без Арчибальда, никогда не вернусь к нему и никогда не соглашусь с тем, что участь жены – терпеть и прощать. Я хочу, чтобы он вернулся в Лондон и рассказал Марии о том, что я соболезную ей в смерти сына и она должна радоваться, что никто не предполагает насильственной смерти. Пусть герольд скажет ей, что сейчас, когда Арчибальд изгнан, я снова получаю свои ренты и могу позволить себе новые платья. Мне больше не нужна их поддержка. Я уже простилась со всеми ними.

Мой брак с королем Шотландии был заключен для того, чтобы предотвратить войну между нашими королевствами. Я старалась удержать мир в Шотландии и мир между страной, где я родилась, и страной, которая стала мне домом, поэтому день, когда герцог Олбани проявил себя большим слугой своих французских господ, чем слугой народа Шотландии и моим другом, выступив против Англии, становится для меня днем горького разочарования. Даже перспектива унизить лорда Дакра меня не радует.

В этот сложный период мой брат снова вспоминает обо мне, словно мы никогда и не ссорились, и начинает слать мне тайные послания с вопросами о том, какого рода силы Франция готовится послать против Англии. Он напоминает мне о том, что я – английская принцесса, связанная с ним и со своей страной нерушимыми узами любви и верности. Я даю ему всю информацию, которой располагаю, когда Олбани внезапно расстается с идеей о нападении и отправляется во Францию, чтобы привезти оттуда еще людей и средств. Я оказываюсь одна: регент в отъезде, муж в ссылке, враги повержены. Наконец-то я стала тем самым миротворцем, каким мечтала быть. Единственным лидером, сохранившим свои позиции.

Удивительно, но несмотря на все риски я становлюсь незамужней женщиной, обладающей приличным состоянием, единственным оставшимся у власти регентом и опекуном своего сына. Во время рождественских праздников я болела, но потом постепенно окрепла. Когда дни стали немного длиннее, я через посредничество лорда Дакра получаю письмо от Марии, которая решает коротко мне написать из своего уединения.

«Господь благословил меня, и я родила еще одного мальчика, я называю его Генрихом».

Да, я понимаю, что это имя их покойного ребенка, и сама Мария теперь, называя его, будет думать именно о нем, о том, кто ушел в таком юном возрасте. Однако Мария все равно решает назвать сына именем ланкастерских королей, нашего отца и нашего брата. Это убеждает меня в том, что она втайне надеется, что он станет королем Англии, наследником Генриха. Должно быть, она хочет, чтобы Генрих опустил меня и моего сына Якова в череде престолонаследников и предпочел всем ее мальчика. Разумеется, Чарльз Брэндон был бы счастлив посадить своего сына на трон. К тому же в Лондоне нет ни единой души, которая попыталась бы защитить мои интересы и интересы моего сына.

Конечно, Мария поверит любым слухам обо мне и даже станет их повторять. В ее интересах представить меня неверной женой, позорящей доброе имя Тюдоров, и неподлинной королевой. Если в дополнение ко всему она сумеет убедить Генриха в том, что я еще и плохая мать, то он лишит моего сына наследства. Мария может призывать меня вести праведную и целомудренную жизнь, но она прекрасно знает, что этот мир очень жесток к женщине, которая состоит в браке с коварным мужчиной.

Мне приходится жить одной, и люди неизбежно начинают сплетничать. Но позволит ли Мария сплетням обрести такую чудовищную силу, чтобы навредить моему невинному сыну? Мне любопытно, как Екатерина относится ко всем этим тайным битвам за власть и наследие. Наверное, ей очень горько это видеть, потому что это ее вина, что у короля Тюдора нет наследника. Интересно, не испытывает ли она сомнений в любви к моей сестре, брак которой благословлен детьми настолько, что, как только один маленький Генрих умирает, его место тут же занимает другой? Мария рожает одного за другим, в то время как срок Екатерины явно прошел.

После отъезда Олбани между Англией и Шотландией воцаряется шаткий мир, и я начинаю надеяться на то, что мне удастся его сохранить. Однако вскоре Генрих направляет сына герцога Норфолка, убийцы с полей Флоддена, вооружить север королевства, и мне становится понятно, что он собирается наказать королевство, собиравшееся пойти против него. Он намерен сделать это способом Дакра: разорив и опустошив приграничные земли, разрушая каждое строение, каждое село на своем пути. Они не оставят ни одного колоска зерновых на полях, ни одного стога сена, ни одного животного, ни одного ребенка. Бедняки хватают весь скарб, который могут унести, и бегут нескончаемым потоком, как весенние воды, в ту сторону, где надеются найти защиту. Если им на пути встречаются солдаты, то людей грабят, женщин насилуют, а дети долго не могут спать, просыпаясь с криками ужаса. Так Дакр превращает населенные земли в пустынные, чтобы по ним больше нельзя было пройти с армией, чтобы к началу лета все эти земли оказались мертвыми: ни поселений, ни лугов, ни урожаев.

Когда я приехала в Шотландию, это была плодородная земля, на которой мог поселиться любой человек, не страшащийся пустых дорог и крохотных поселений. Там любой путник мог получить ночлег и убежище в любом из тысяч крохотных фортов и крепостей, где незнакомцы были редкостью, а гостеприимство – основным законом. Сейчас же эти земли были абсолютно пусты, и только волки пересекали их из конца в конец, своим пронзительным воем словно оплакивая тех, кто здесь некогда жил и пал жертвой злой воли Англии.

Мы с Яковом и Маргаритой проводим вместе целое лето, как настоящая королевская семья, в прекрасном местечке возле озера, с которым у меня связано столько воспоминаний, хороших и плохих. Яков каждый день ездит верхом, и его шталмейстер каждый раз предлагает ему коней покрупнее и посильнее предыдущих, по мере того как растет его умение управляться с ними и уверенность в седле. Его резчик мяса, Генрих Стюарт, ездит вместе с ним. Это молодой человек лет двадцати с небольшим, обладающий естественным шармом, который так нравится Якову и которому ему было бы так хорошо научиться. Генрих обладает необычно светлыми для шотландца волосами, мягкими кудрями, обрамляющими его лицо, делая его похожим на статую греческого бога. Его нельзя назвать симпатичным: его черты лица грубы, как у многих здешних молодых людей, привыкших к лишениям постоянных сражений, но он всегда весел и обладает одной из самых чарующих улыбок, и его глаза удивительно лучатся, когда он смеется. Вместе с остальными придворными юношами он учит Якова всем трюкам верховой езды: бросать копье, стрелять из лука на скаку, поднимать с земли кольца копьем и, что неизменно вызывает всеобщий смех и восторги остальных, ловить кончиком копья подброшенный платок.