Такого у меня еще не случалось! – крикнул канонир в ответ, оглушенно тряся головой. – Но у них еще много орудий! Я пойду…

Ломбардец развернулся и побрел к следующей паре веглеров.

Ну о-о-очень хорошо начался бой. Отлично! Настроение взлетело до небес. Надо как-нибудь этого гения артиллерии переманить к себе, главное – чтобы его не пришибло раньше времени, а потом я придумаю как. Мои мосарабы, конечно, к пушечному делу народ способный, но рассчитывать дистанции по звуку и виртуозно пулять за километр каменными болванками они точно не умеют.

Отобрал у лейтенанта Гримальди флягу с вином и сделал пару глотков. Мерзкая кислятина, но сейчас сойдет. Моя фляга с отличным рейнским, как назло, осталась на седле у Каприза. Ладно, потерплю на радостях.

А радоваться есть чему. Двумя попаданиями мы вывели из строя все бомбардели германцев. У них еще оставались серпентины, но это совсем не одно и то же – немцы со второго залпа стали накрывать наши позиции, но десятикилограммовые свинцовые ядра не пробивали стены редутов, хотя палисад расковыряли изрядно. Но и палили из серпентин имперцы гораздо быстрее, чем из больших орудий. Залпы следовали через каждые полчаса, а то и быстрее. Сами понимаете, часов у меня, засечь время, нет.

Какими бы маломощными ни были серпентины, урон все-таки они наносили, и немалый. Уже половину канониров и десяток арбалетчиков пришлось эвакуировать в тыл – их сильно посекло щепками от палисада. Еще одним удачным залпом немцы повредили венглер, к счастью, не критично. При этом убило сразу двоих фламандцев и оторвало ногу ломбардцу.

Мэтр Рафаэлло следующим залпом угодил в выстроившихся за своими орудийными позициями имперских пехотинцев и артиллерийские упряжки. Сколько их убило, не знаю; надеюсь, много – я имею в виду не лошадок, а дойчей, – но немцы после этого быстренько отошли в тыл почти к самым стенам вагенбурга.

Все равно размен получился не в нашу пользу. Оба веглера опять вышли из строя. У одного лопнула колесная ось и станина села на пузо, а у второго раскололо пополам лафет, сорвав при этом ствол с креплений. Все-таки дерьмовый средневековый огнестрел, но ничего, я уже примерно наметил себе несколько усовершенствований. Остается только найти мастера, способного воплотить их в жизнь.

К обеду компания потеряла пятнадцать человек ранеными и восьмерых убитыми. Ломбардцы еще больше – человек тридцать в общей сложности. К счастью, спитцеры обошлись без потерь – до них ядра просто не долетали.

Оставшаяся пара орудий пока не стреляла. Канониры вместе с кутилье копали наклонную позицию по всем правилам и укладывали специальные стапели, по которым венглер откатывался при отдаче. Экспериментировать, как с первыми парами, мэтр Рафаэлло не решился – все-таки последние орудия. Повредит их – и все, останемся совсем беззубыми.

Прискакал герольд и сообщил приказ Карла: держаться, типа вся армия и он сам лично восхищаются нами… и много еще разной возвышенной дребедени. Он да и я тоже прекрасно понимали, что слать новые орудия и подкрепления к нам смысла нет. Их тоже перемелют орудия имперцев. Сюда сразу надо было бы ставить пару батарей посовременнее и подальнобойнее, и уже под них готовить основательные укрепления. Вот тогда ситуация автоматически становилась патовой, то есть выгодной для нас. Все-таки дерьмовый из герцога полководец…

Я убрал с позиций почти весь личный состав, оставив только наблюдателей, и сел в сторонке с Туком и ломбардским лейтенантом. Его дерьмовое винцо мы давно прикончили и спокойно дожидались, когда посланный за добавкой кутилье притащит нам еще. Ну а что еще делать под орудийным обстрелом?

Ближе к вечеру мэтр Рафаэлло наконец-то выпалил из последней пары веглеров… И попал, хренов ломбардец! Попал, виртуоз артиллерийский! Каменное ядро на рикошете снесло сразу две серпентины и прокатилось по обслуге. Их вопли донес до нас вовремя поднявшийся ветерок. Приятные же звуки, хочу я вам сказать!

Второе ядро при падении, скорее всего, разнесло на куски; сработав в осколочном варианте, оно пришибло кого-то важного. Кого именно – совершенно не ясно, опять же говорю: подзорные трубы – редкость сейчас неимоверная, и сто́ят как бомбарда, но ажиотаж на позициях имперцев начался совершенно замечательный…

И главное – серпентины наконец-то замолчали!

Правда, радость победы омрачало, что у нас осталось всего одно орудие. Второй веглер разорвало в клочья, попутно поубивав почти всех оставшихся в строю канониров. Мэтр Рафаэлло, к счастью, выжил, но ему опалило лицо и сильно контузило. Ломбардец совершенно оглох и стал трясти головой, как припадочный. Оч-ч-чень печальное, хочу вам сказать, зрелище… но буду надеяться, что оклемается – средневековый народишко покрепче будет, чем современные человеческие особи.

– Монсьор… Кажись, пора спитцеров наших возвращать… – обеспокоенно заявил мне Тук с бруствера.

– Лезут?

– Пока нет, ваша милость, но колонны уже формируют.

– Посылай за Иоахимом. Живо… – приказал я шотландцу и повернулся к лейтенанту Гримальди. – Ну что, Винченцо? Как будем строить диспозицию?

Ломбардец, хотя и успел нажраться до практически невменяемого состояния, тем не менее мыслил достаточно трезво. Он вскарабкался на бруствер, поглядел на имперцев, затем обернулся и жалобно заявил:

– Как бы это, Жан… Может, мы почетно отступим? Прицепим оставшееся орудие к упряжке и отступим… Все равно герои… Сколько продержались…

– И не думай даже! – состроил я зверскую рожу.

– Ну, тогда… – Лейтенант развел руками.

– Стрелки – в промежутках между редутами за остатками палисада, спитцеры – по фалангам. Левая сторона – твоя, правая – моя. Ты это хотел сказать?

– Ну да… – Итальянец горестно вздохнул. – Вот уговаривала меня мама жениться, а я не послушал…

– Маму надо всегда слушать, Винченцо. Командуй давай… – посоветовал я итальянцу и, прикрываясь от солнца ладонью, постарался рассмотреть готовящих атаку имперцев…

Три колонны, примерно по сотне пикинеров в каждой, несколько десятков куливринеров и как минимум два копья конных риттеров. А у меня осталось в общей сложности вместе с ломбардцами – шестьдесят арбалетчиков, полсотни кутилье и сотня спитцеров… Какой-то не очень оптимистичный расклад получается. Отпевать себя, конечно, рано, но и поводов для оптимизма становится все меньше. Да ладно, никто меня в наемники не тянул, сам себя определил в них по глупости великой, поэтому нехрен плакаться…

Напинал арбалетчиков с кутилье и заставил утыкать разным дрекольем все подступы. Есть небольшая надежда, что германцы попрут атаковать в конном строю – будет им сюрприз.

Приметил своего пажа Иоста и подозвал к себе.

– Летишь сейчас к нашему кондюкто господину Бернару де Равештайну и сообщишь ему следующее. В результате артиллерийского противостояния удалось повредить и вывести из строя все вражеские орудия – общим числом двадцать, при этом нанеся значительный урон имперским канонирам и пехоте. При сем противостоянии наши потери – пять веглеров и до пятидесяти душ убитыми и ранеными. На данный момент атакуемы значительными силами в пехоте и кавалерии. Позиции за нами и сдавать их не собираемся. Понял? Повторяй…

Мальчишка вытянулся и отбарабанил донесение слово в слово.

Хороший у меня паж… Подобрал его как-то в Генте: парнишка трудился углежогом, и я, проезжая мимо, увидел, как его лупит мастер деревянной лопатой, причем совершенно не сдерживаясь, вот-вот дух вышибет. Вмешался, конечно, Франсуа припомнив… Маленько толстому уроду физию попортил, поставил на место, а потом выкупил Иоста за два сюрвейера. Просто так забрать не смог: притащился городской бальи со стражниками, и пришлось заплатить. Фландрия все-таки, на дворян шибко не оглядываются, при конфликте мог получиться жуткий шкандаль. Карл своих подданных строго-настрого запретил притеснять при прохождении армии. Да бог с ними, с монетами-то. Парень оказался сиротой, причем уже долго бедствовал. А мне как раз пажа не хватало, так что приобретение оказалось очень полезным. Иост мигом выучился всему нужному, оказался немногословным, очень сообразительным, старательным и аккуратным, и я пока еще ни разу не пожалел о решении его подобрать. Но, как ни странно это звучит, Франсуа он мне