грязному грунту, внутри меня роилось множество мыслей относительно странного вируса, тех жутких существ и места нашего назначения.

Холодность и безразличие сопровождающего отряда, недовольные возгласы и шум таких же неосведомленных, как и я, людей только усиливали и так напряженную атмосферу.

Несмотря на относительную свежесть, воздух был наполнен, даже переполнен множеством запахов: пота, домашних животных, детских присыпок, недавних обедов, духов и ещё дюжины чего-то уже неразличимого среди прочих. Они смешивались и поглощали друг друга, создавая ощущение нахождения в парфюмерном салоне близ свинофермы.

По прибытию к одному из зданий посреди пустыря через громадные железные ворота, люди в форме выдали сухие вещи, а также предметы первой необходимости, среди которых значилось мыло, полотенце и сухой паёк с фляжкой воды; и распределили нас по этажам. Мне выделили комнату на — пятом, площадью примерно четыре метра с неровно оштукатуренными серыми стенами; в углу ютилась маленькая батарея, а на полу лежали матрасы. Невзрачно и тесно, но жить здесь было можно. Даже с двумя соседями и соседкой.

Пока они испуганно перешептывались и переглядывались, обсуждая причины подобных действий с рядовыми гражданами, то есть с нами, смотрел в окна, разглядывая окрестности, которые открывались далеко не все за то время, когда мы пешком двигались сюда. Военные бараки были ограждены высокими каменными стенами, по которым патрулировали всё те же солдаты с автоматами. Зрелище, мягко говоря, вселяло страх и беспокойство. То ли нас изолировали от окружающего мира, то ли охраняли от неведомой угрозы за укрепленными стенами. Оба варианта пугали.

21:53. Несмотря на столь позднее время, на базе всё ещё происходили активные действия по распределению эвакуированных граждан по зданиям. А последних, как поспешно насчитал, было больше тринадцати. Очевидно, что подъехал ещё железнодорожный состав. Но что же стало со всеми теми людьми, которые самовольно покинули свои жилища на личном транспорте? По пути сюда видел множество автомобильных пробок, длиною, кажется, в целую жизнь.

Заснуть на новом месте не получалось: временами прожектор с улицы светил прямо в окно. Утром разбудил голос по громкоговорителю, но мне не сразу стало понятно, что он вещал. В скором времени к нам в комнату зашёл солдат и попросил идти за ним.

10 мая 09:03 утра. В большинстве своём сонных и не понимающих что произошло, вынужденных переселенцев привели на огромную площадь, находящуюся прямо напротив входа в данную «цитадель». Периметр окружали военные. Стало понятно, зачем всех здесь собрали, когда на пьедестал поднялся средних лет худощавый человек в форме и произнёс в микрофон речь:

— Судари и дамы, приносим глубокие извинения за то, что вывезли вас из ваших домов, не дав объяснений. Необходимо было в максимально сжатые сроки доставить в убежища как можно большее число гражданских. Недавно стало известно, что за границей возникла эпидемия неизвестного науке вируса, о котором, к сожалению, вынужден не распространяться по приказу правительства. Но уверяю, здесь, на специальной базе, вам ничего не будет угрожать, мы обеспечим вашу безопасность до ликвидации опасного вируса и вернём вас в свои дома. О точных сроках сказать не могу, но вам предоставят необходимые условия для проживания: на базе имеются туалеты, душевые и столовая, работающие по расписанию. Базу покидать категорически воспрещается. На этом всё. Разойдитесь.

После сухой и осторожной речи офицера, уверенности не вселяющей, вернулся на свой этаж, пока остальные последовали изучать «военный городок». Мысли не приходили в порядок, стало ещё более тревожно и непонятно. Всё время думал о «вирусе» и о том, насколько опасен он может быть, если о нём запрещено распространяться.

Время на часах 16:31, отстают они или спешат, уже не понимал. Неважно. Важной была длительность нашего здесь пребывания. Узнать что-либо у военных стало невозможным: они медленно и молча патрулировали периметр, игнорируя любого гражданского, постоянно прячась за массивным противогазом. За ним было невозможно прочитать какую-либо эмоцию на лице этих парней, а значит, и предсказать намерения. Они казались серьезными и немыми машинами, выполняющими важный правительственный приказ.

Наконец-то найдя сговорчивого военного возле столовой, не мог не спросить у него, сколько мы здесь будем находиться и зачем вокруг столько много солдат, если речь шла про вирус. Но внятных ответов, само собой, не получил. Конечно же, подобная информация, известная лишь узкому кругу лиц, не должна покидать его пределы ни при каких обстоятельствах, но неосведомленность в этом вопросе сводила с ума. К тому же вояки внешне вели себя довольно странно: между собой не переговаривались и ни разу не предлагали маски нам, словно мы и так иммунные к чему бы то ни было.

Оставшееся время до отбоя изучал «городок», а он оказался для пеших прогулок уж очень большой. По периметру забора заметил огромные пулемёты, готовые выстрелить в любую секунду при появлении угрозы. Что же за чертовщина там творилась? Неужели все настолько серьезно?

Дождь пошел ожидаемо: небо уже неделю было хмурым, солнце не показывалось вообще, так что день казался вечером. Пасмурно. На настроении это тоже сказалось, ведь погода как будто бы уловила тяжесть положения людей. Только когда садилось солнце, и можно было любоваться закатом, — а мне нравилось внимательно наблюдать за ним, наверное, так же, как за течением воды или горением пламени, — будто вновь оказывался дома, безмятежно наблюдающим за красным заревом.

Вдоволь нагулявшись и поразмыслив над своим положением, вернулся в выделенную мне комнату. Мои соседи всё это время занимали себя разговорами о том, что это за место и почему их держали под такой усиленной охраной, кидались домыслами о вирусе, странном внешнем виде и поведении военных. В общем, о том, что сейчас гложет всех. Пригласили и меня принять участие, где и поделился накопленными за день наблюдениями, а затем пристроился на в малой степени удобном матрасе.

Брикеты со взрывчатым веществом приклеены к колоннам главного входа. Остальные примостились в подземных недрах вражеской корпорации, ожидая действий подрывника. Одну он-таки не по приказу с высунутым в уголке губ языком примостился на огромный бело-голубой логотип, похожий на мерзкого паука.

— Разделаемся с ними, да!

Выставив полминуты, подрывник поскакал по лестнице наружу.

— Всё отходим к транспорту!

Все сидячие места заняли до того, как прозвучала команда:

— Пилот, заводи вертушку, мы взлетаем!

Командир отряда надел шлем.

— База, приём! Как слышите? Это отряд «Последней Надежды», приём!

Оглушительный статический шум вызвал головную боль.

— Что такое?