Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Дай мне меч, - сказал он ближайшему васину, когда двое диаспранских пехотинцев бросили его отца к его ногам.
Граф Нью-Мадрид дрожал, на его перепуганном лице выступили струйки пота, и он молча смотрел на Роджера, когда мардуканец протянул ему клинок. Кавалерийская сабля была бы двуручным мечом почти для любого человека, но Роджер держал ее в одной руке, твердо, как скала, когда провел кончиком лезвия под подбородком своего отца.
- Мне любопытно, граф, - сказал он. - Интересно, почему моя мать закричала при виде меня? Почему она должна ожидать увидеть мужчин, которых она даже не может вспомнить, в своей спальне? Почему она вся в синяках и ожогах? Почему она думает, что кто-то, похожий на меня, убил моего брата Джона у нее на глазах? Как думаешь, граф, ты мог бы знать ответы на эти вопросы?
- Пожалуйста, Роджер, - захныкал Нью-Мадрид, неудержимо дрожа. - Пожалуйста! Я... я твой отец!
- Они называли меня "плохим семенем", - полушепотом сказал Роджер. - Обычно за моей спиной. Достаточно часто мне в лицо. Я задавался вопросом, что могло заставить их так ненавидеть меня? Что могло заставить мою собственную мать так ненавидеть меня? Теперь я знаю, не так ли, граф? Что ж, граф, когда врач обнаруживает рак, он его вырезает. - Роджер отбросил пику и двумя руками поднял меч над головой, балансируя на здоровой ноге. - И я собираюсь вырезать тебя!
- НЕТ! - закричала Нимашет Депро с порога.
- Я имею право! - выплюнул Роджер, не глядя на нее, стараясь не видеть ее, держа меч над головой и ловя свет. - Ты знаешь, что он сделал?!
- Да, Роджер. Я знаю, - тихо сказала Депро. Она вошла в комнату и подошла, чтобы встать между Роджером и его отцом. - И я знаю тебя. Ты не можешь этого сделать. Если ты оттолкнешь меня в сторону - если ты сможешь это сделать - я уйду. Ты это сказал. Осторожно, тихо. Никакой каши. Никакой суеты. Мы судим его и приговариваем, а затем вкалываем яд ему в руку. Но ты не отрубишь ему голову в зале заседаний. Никто никогда больше не будет доверять тебе, если ты это сделаешь. Я не буду тебе доверять.
- Нимашет, ради всего святого, - прошептал Роджер, дрожа, его глаза умоляли ее. - Пожалуйста, отойди в сторону.
- Нет, - сказала она голосом из мягкой стали, который был столь же любящим, сколь и непреклонным.
- Вас поняла, - сказала Элеонора с порога, - премьер-министр будет здесь примерно через... о, девяносто секунд. - Она нахмурилась. - Я действительно думаю, что было бы лучше, как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, если бы вы не приветствовали его, покрывшись кровью своего отца.
- Кроме того, - сказал Катроне, стоя рядом с ней в дверях, - если кто-нибудь и поймает его, то это сделаю я. И вы сказали мне, что я не должен с ним расправляться.
- Я сказал, что ты не можешь пытать его, - ответил Роджер, все еще поднимая меч.
- Вы также сказали, что мы сделаем это по правилам, - сказал Катроне. - Вы собираетесь отказаться от своего слова?
В приемной повисла тишина, нарушаемая только испуганными всхлипами мужчины, стоявшего на коленях у ног Роджера. И тогда, наконец, Роджер заговорил снова.
- Нет, - сказал он. - Нет, Кот. Я - нет.
Он опустил меч, позволив ему упасть в исходное положение, и посмотрел на кавалериста, который передал его ему
- Васин?
- Ваше высочество?
- Могу я оставить это себе? - спросил Роджер, глядя на меч. - Это клинок с твоей родины, клинок, который ты пронес рядом со своим мертвым принцем - рядом с моим другом - больше километров, чем кто-либо из твоего народа когда-либо преодолевал прежде. Я знаю, что это значит. Но... могу я оставить его себе?
Мардуканец взмахнул обеими истинными руками в изящном жесте принятия и разрешения.
- Это был клинок моих отцов, - сказал он, - передававшийся из поколения в поколение. Он пришел к Тердану при возведении первой городской стены, и это было там, когда мой принц прорубал дорогу к жизни для наших женщин и детей, когда город умирал позади нас. Это древнее, ваше высочество, пропитанное честью моего народа. Но я думаю, что ваша просьба понравилась бы моему принцу, и для меня было бы честью передать его и его родословную в руки такого военного лидера.
- Спасибо, - тихо сказал Роджер, все еще глядя на лезвие. - Я повешу его где-нибудь, где смогу видеть его каждый день. Это будет напоминанием о том, что иногда мечом лучше не пользоваться.
* * *
Премьер-министр вошел в комнату и остановился перед открывшейся ему картиной. Солдаты, наблюдающие за человеком, держащим меч. Нью-Мадрид на коленях, рыдающий, удерживаемый на месте двумя мардуканцами.
- Я ищу принца, - сказал премьер-министр, глядя на женщину, которая назвалась Элеонорой О'Кейси. - То есть, предполагаемого принца.
Голова Роджера повернулась. Это движение устрашающе напоминало плавное резкое движение сокола, а измененные карие глаза, устремленные на премьер-министра, были такими же смертоносными, какими когда-либо были у любого пернатого хищника.
- Я принц Роджер Рамиус Сергей Александр Чанг Макклинток, - решительно сказал он. - А вы, я полагаю, были бы премьер-министром моей матери?
- Можете ли вы положительно идентифицировать себя? - пренебрежительно сказал премьер-министр, глядя на человека в грязном костюме в обтяжку, держащего меч и балансирующего на одной ноге, как какой-то неоварвар. Это выглядело как что-то из одного из тех безвкусных, низкопробных, так называемых "исторических" романов. Или как обычная комедия.
- Это не то, о чем человек стал бы лгать, - прорычал Роджер. - Не здесь, не сейчас. - Он развернулся лицом к премьер-министру, каким-то образом умудряясь при этом удерживать меч в равновесии. - Я Роджер, первый наследник. Примите этот факт лицом к лицу. Оправится моя мать от своего испытания или нет - испытания, через которое она прошла, пока ты сидел на своей жирной, пятнистой, безопасной, не склонной к риску заднице и ничего не делал, - я буду императором. Если не скоро, то когда-нибудь. Это ясно?
- Я
