Через несколько дней в монастырь пришло письмо с печальным известием, в точности подтвердившим предсказание отца Филарета.

Хорошо знавшие Старца, всерьез полагались на его неотмирный дар. По крайней мере, это подтверждается следующим случаем.

У молодого монаха Костамонита был дядя, монах Иоасаф (двоюродный брат его отца), который жил в келье Равдучу в Карее. Этот дядя часто бывал в монастыре и упрашивал племянника пожить с ним в Карее, помочь строить келью.

Молодой монах Костамонита колебался, но наконец уступил настойчивым просьбам. Они договорились, что дядя придет на праздник святых Константина и Елены, и они тайно уйдут во время всенощной. И хотя до того времени племянник соблюдал спасительное монашеское установление открывать помыслы Старцу — отцу Филарету (он делал это еще до того, как тот стал игуменом), про этот план не упоминал.

Наступил канун праздника, и монастырь готовился к праздничной всенощной. Дядя выехал из Кареи на муле, понятливом и послушном животном. Однако в тот день мул неожиданно закапризничал и сбросил седока. Отец Иоасаф прибыл в монастырь с израненным лицом. Племянник помог омыть кровь, но раны остались.

В середине утрени, после полиелея, отец Филарет тихонько приблизился к израненному посетителю и спросил его: «Отче, можно с Вами переговорить в приделе?»

«Буду рад,» — сказал отец Иоасаф.

Они отошли вдвоем.

«Зачем ты приехал в монастырь?» — спросил отец Филарет.

«Но у Вас же праздничная всенощная. На нее я и приехал».

«Нет, к несчастию, приехал ты не для этого! Ты приехал за молодым монахом. Но будь осторожен! Если будешь упорствовать в своем намерении, мул убьет тебя».

Отец Иоасаф лишился на какое-то время дара речи. Как только встретил племянника, улучив момент, пересказал ему пророчество. Тогда племянник сказал ему: «Дядя, если это предсказал отец Филарет, то так и будет. Тебе нельзя забирать меня».

Преданность Старца Богородице

«О, Всепетая Мати, рождшая всех святых Святейшее Слово! Нынешнее приемши приношение, от всякия избави напасти всех и будущия изми муки, о Тебе вопиющих Аллилуиа».

Сколько раз за свою жизнь, сколько раз за пятьдесят один год своего монашества повторял он этот кондак и весь акафист Матери Божией! Душа его знала Ту, Которая называется «Всепетая Мати, рождшая всех святых Святейшее Слово,» и находила упокоение в небесной материнской любви с надеждой, верой и преданностью, что столь характерно для всех святых.

Он повторял этот акафист по многу раз на дню. Всегда после Божественной литургии спешил в келью свою, затепливал лампаду пред образом Божией Матери Гликофилуса» и с любовью и благочестием читал: «Ангел предстатель с небесе послан бысть рещи Богородице: радуйся.»

И ученикам своим советовал чаще читать акафист Богородице. С простотой, которая его так отличала, он говорил часто, как бы упрекая их: «Почему вы столь мало любите Матерь Божию?» Всем, кто исповедовался у него, он, бывало, — и монахам, и мирянам — благословлял, по крайней мере, один раз прочитать акафист перед Ее иконой при зажженной лампаде.

О, любовь Богородицы, исторгающая нас из ада эгоизма, отчаяния и страстей и ведущая в рай смирения!

Однажды к отцу Филарету пришел болгарский монах отец Игнатий. После того, как они побеседовали немного, Старец, по обыкновению своему, вежливо спросил:

«Читаешь ли ты ежедневно хайретисмой?»

«Да, я их читаю. Не весь акафист, толькй хайретисмой,» — ответил болгарин, не понявший вполне вопроса Старца.

«Покажи мне, что ты читаешь,» — сказал Старец, чтобы удостовериться.

Монах Игнатий достал книжечку в золотом переплете на болгарском языке, открыл и показал ему. Он и в самом деле показал на начало акафиста, на места «Ангел предстатель с небесе послан бысть.» Но, чтобы проверить, отец Филарет перевернул страничку, показал на слова: «Слышаша пастырие.-»

«Что здесь написано?» — спросил. И болгарский монах, знавший немного по-гречески, ответил с сильным акцентом: «Здесь сказана. «Пастухи почуяли..""

По-детски улыбнувшись, Старец сказал:

«Ну, ну, ты понимаешь, что такое хайретисмой. Всегда повторяй это, не пропускай».

Наряду с акафистом старец Филарет любил читать (и советовал всегда другом) Теотокарион — книгу канонов и песнопений Божией Матери на каждый день. В его монастыре это входило в типикон, но он сам отдельно читал ее, где бы ни был, чем бы ни занимался.

Эта преданность Богородице соделала отца Филарета похожим на благоухающую лилию в вечнозеленом Саду Ее. Каждый день он окормлялся в келье своей, «как пташка на кровле», духовной Матерью своей и Кормилицей. И душа его, «как слуга_ как горничная у рук Хозяйки» получала духовное молоко благодати Пречистой.

Для всех монахов Богородица — Мать и Наставница, Покровительница, Приснодева и всех скорбящих Радосте, а для монахов Святой Горы Она и более того. По вере отцов Горы Афон Она и не может быть иной, ибо дала св. Петру Афонскому обещание обо всей Горе, о насельниках ее Они считают Ее настолько же своей, насколько дети считают своей мать и хозяйку дома.

Потому на все праздники Божией Матери служатся всенощные, а праздник Успения отмечается особенной торжественностью и радостью — настолько, словно это вторая Пасха. Души поют от радости, ангелоподобные подвижники Афона ликуют и, как сладкоголосые соловьи, воспевают величие Пречистой Девы и Ее Сладчайшего Сына.

«Явление словес Твоих просвещает и вразумляет младенцы» (Пс. 118:130)

«Блажени кротции, яко тии наследят землю» (Мф. 5:5)

В духовном облике отца Филарета его главной чертой, давшей ему первозданную красоту, была милость. Он был кротким, бесхитростным, не помнящим зла, он никогда не сердился; душа его была милосердной, долготерпеливой и жалостливой, истинным храмом Божиим. Ибо где есть мир и мягкость, и смирение, там Бог.

Благословенный Старец был живым примером кротости и потому был столь богат мудростью и благодатью. «Ни одна из добродетелей, — говорит авва Евагрий, — не дает столько мудрости, как кротость». Почти необразованный, отец Филарет благодаря своей евангельской богоподобной добродетели кротости обрел такую мудрость, что многие знавшие его говорили, что казалось, будто Дух Святой, а не он сам говорил устами его. Он говорил просто, без всяких изысков, но мудро. У многих святых была такая Богом внушенная мудрость и Богом данная благодать, полученная по великому смирению. Назовем здесь имена Моисея, Давида и аввы Бена, кротостью которого, по слову Палладия, были укрощаемы даже дикие звери:

«Один из старцев, которого и мы видели, по имени Бен, превосходил своей кротостью всех людей. Бывшие с ним братья уверяли, что ни клятва, ни ложь никогда не