Кристрен провела рукой по украшенной филигранью лампе и стала подниматься по лестнице. Не успела она взойти и на один пролет, как на нее упала тень. Посмотрев вверх, девушка увидела Джийан.

— А где Миннум?

— Погиб. Его убил архонт Варда.

Джийан опустилась на каменную площадку и облокотилась на перила такие тонкие, что казалось, они едва удерживают ее вес. Колдунья провела по глазам рукой, будто стараясь стереть из памяти слова Кристрен и скорбь о погибшем друге.

— Чем я могу помочь?

Джийан заставила себя успокоиться и расправила руки, словно крылья. В ту же секунду Кристрен почувствовала, что летит вверх, со свистом рассекая воздух. Наконец она оказалась на одной площадке с Джийан.

— Миннум погиб как герой, защищая меня от ардинала, — грустно проговорила Кристрен. О последних минутах жизни маленького соромианта девушка рассказывать не собиралась. Поцелуй и то, что она прочла в глазах умирающего, принадлежат только ей.

— Я видела это два дня назад, — вздохнула Джийан.

— Значит, то, что рассказывают о рамаханах, правда?

— К счастью, далеко не все мы провидицы, — ответила колдунья. — Это и дар, и проклятие. Я многое бы отдала, чтобы стать такой, как все.

Она провела Кристрен в круглую комнату, которая располагалась в самом куполе. За исключением маленьких окон все пространство от порфирового пола до украшенного фресками потолка было заполнено книгами. Так саракконка попала в монастырскую библиотеку. Помимо огромного количества книг она увидела четыре филигранных стола со съемными подставками для больших и тяжелых томов. В центре помещения стояла переносная лестница из меди и нефрита, к верхней ступеньке которой крепилось сиденье.

— Раз ты все знала, то почему позволила ему остаться? Ты могла бы спасти Миннума, если бы взяла с собой.

— Думаешь? В жизни Миннума была только одна цель — стать героем. Он очень переживал за свои проступки и считал, что никогда не сможет загладить собственную вину. Что это за жизнь? А теперь ты сама сказала, что он герой. Кроме того, не я решаю, кому жить, а кому — нет. Я вижу лишь одно из многих возможных грядущих. Мне нужно было попасть в монастырь. Поэтому оставить Миннума было нелегко, но пришлось.

Джийан подошла к лестнице и положила руку на одну из ступеней.

— Монастырь называется Пять Твердынь, потому что все пять башен построены для того, чтобы использовать энергию силовых ручьев, текущих глубоко под землей. Чтобы уничтожить Око Айбала, мне нужно было попасть в калгин, центральную башню, в которой концентрируется мощь всех башен. Калгин действует наподобие лупы, увеличивающей силу солнечных лучей.

— А калгин может найти Варду?

— Сразу после того, как Око Айбала исчезло, я попробовала. Я чувствую его и все же не вижу.

— Значит, оно неподалеку.

Джийан кивнула.

— Нужно быть настороже. Варда, без сомнения, попытается отомстить за смерть Калиго.

— Насколько он опасен? Разве Миина не лишила соромиантов волшебной силы?

— Видишь пустые места на стеллажах? — спросила Джийан, показав на полки. — По наставлению соромиантов саракконы разграбили библиотеку. При помощи книг Варда и другие некроманты быстро возвращают себе волшебную силу. Кроме того, они практикуют строго запрещенное колдовство, с которым рамаханы не знакомы.

Кристрен вспомнила, что рассказывали о некромантии Брин и габир.

Джийан пригладила волосы.

— Нам будет очень не хватать Миннума, — проговорила она, тяжело опустилась на деревянный стул и некоторое время сидела, задумавшись. — Я знала, что в Пяти Твердынях что-то случится, что мы с ним расстанемся, — наконец проговорила она. — Я молилась, чтобы его будущее… наше будущее было иным.

Шестое чувство подсказало Кристрен, какая тяжелая ноша лежит на плечах рамаханы.

— Да, кажется, Миина слышит далеко не все молитвы.

Первая Матерь смерила саракконку ледяным взглядом.

— Пути Миины неисповедимы. Иногда приходится ждать всю жизнь, чтобы тебя услышали. — Джийан грустно улыбнулась.

В тишине библиотеки Кристрен вспоминала последний поцелуй и спокойное лицо Миннума, который понимал, что умирает на ее руках. Хоть девушка и была онндой, она продолжала горевать. Эмоции, которые она прежде презирала и считала проявлением слабости, оказались сильнее разума.

Джийан с трудом встала.

— Нужно отдать Миннуму последний долг.

Они вместе растолкли в ступке янтарь и подожгли получившийся порошок. В библиотеке запахло мускусом, и Первая Матерь начала молиться.

— Великая Богиня, прими в свое Царство Миннума, твоего сына духом, сердцем и разумом. Подари ему прощение и благословение, ведь он погиб как герой. Возьми его за руку и проведи через свет, тени и тьму вечности. Пусть он возродится, зная, что в его сердце живешь ты. Пусть и в другой жизни он обретет твердую руку, мудрость и доброе сердце.

Гуль Алуф очень хотелось, чтобы Сахор не покидал ее, и он согласился, хотя и после уговоров. Сахор боялся, что Производительница догадалась, как сильно ему хочется остаться в Храме Мнемоники.

Лабораторию Нита Батокссса пришлось поспешно покинуть, потому что Нит Имммон получил сообщение о том, что туда направляется Нит Нассам. Как и предполагал Сахор, Имммону вовсе не хотелось объяснять, как кундалианин попал в святая святых Товарищества.

Гули не спят по-настоящему, и Гуль Алуф не была исключением. Как и все живые существа, они нуждаются в восстановлении, и пока тело отдыхает, мозг по специальным каналам подключается к сетям, где продолжается работа по созданию новых гэргонов. «Не терять ни минуты» — под таким девизом живут Гули, и честолюбивая Гуль Алуф в том числе.

Сахор проснулся в заранее запланированное время и, увидев, что тело Производительницы отдыхает, тихонько поднялся. Одеваясь, он смотрел на спящую Гуль Алуф. Гэргоны получают пол с момента рождения; большинство Нитов считаются мужчинами, а большинство Гулей — женщинами. Однако из общего правила есть исключения. Так, например, Нита Имммона всегда больше привлекали Ниты. Впрочем, Сахор этого не знал и искренне ревновал Производительницу. А ведь это объясняло то, почему гэргоны превратили дэйрусов в изгоев в'орнновского общества. Они считали, что однополая любовь — удел одних техномагов. Гомосексуализм дэйрусов пугал их настолько, что однополые связи были объявлены вне закона.

Спящая Гуль Алуф казалась невинной, как ребенок, и Сахор понял, что если он действительно хочет изменить ее мировоззрение, то идет неверной дорогой. Убеждать Производительницу бесполезно, она никогда не согласится с его доводами. Чем больше усилий он приложит, тем сильнее будет упрямство Гуль Алуф. Когда-то ее упрямство казалось Сахору очаровательным. Но сейчас стало ясно, что она не станет слушать ни одного Нита. Следует тщательно скрывать свои намерения, только тогда есть шанс хоть немного ее изменить.