– Даже не знаю, как на это реагировать… – Надежда поежилась. – Поговорить с Тищенко?

– Так он и сказал тебе правду… – Фридманович опустился на колени и обнял сидящую Надежду.

Она сказала:

– Пусти…

– Подожди немного.

– Пусти, говорю, – Надежда попыталась освободиться и встать с кресла.

– Зачем ты меня отталкиваешь?

– Слишком хорошо тебя знаю. Живешь так, как будто лезешь вверх по лестнице. На каждом этаже – новые друзья и нужные женщины. Любовь и дружба для тебя всего лишь обмен услугами.

– Не будь обличительной. Это пошло, – Фридманович уткнулся лицом в ее колени.

Надежда высвободилась и поднялась на ноги. Дверь открылась, в кабинет вошел Астраханский:

– Едешь домой?

Фридманович встал с колен, отряхнул брюки и сделал вид, что не случилось ничего экстраординарного. Направившись к выходу, он проинформировал Надежду:

– По результатам разговора со следователем я тебе позвоню.

Домой Надежда поехала в машине Астраханского, оставив свой автомобиль на парковке вблизи ателье. Понимая, что недавняя сцена не могла не вызвать вопросов, она ждала их от Льва, но он молчал.

В конце концов, Надежда заговорила сама:

– Злишься?

Лев ответил:

– С чего ты взяла?

– Из-за Фридмановича.

– А я должен злиться?

– Нет. Конечно же – нет! – Надежда замотала головой так, что ее длинные каштановые волосы рассыпались по плечам.

Лев усмехнулся:

– Сейчас ты скажешь, что он искал на полу контактную линзу.

– Фридманович не носит линз, – обиделась Надежда. – Зачем подозревать меня в такой низкой лжи?

– Тогда зачем он встал на колени?

– Мне трудно объяснить.

По тому, как резко Астраханский выкрутил руль, Надежда поняла, что он всерьез разозлился.

– Фридманович хочет тебя вернуть?

– Он женат, – не к месту вставила Надежда, и это выглядело так, как будто она его защищает.

– Не буду спорить. Мне это не нравится.

– Мне тоже.

– Тогда я знаю, что следует сделать.

– Прошу тебя, Лев!

– Чего ты испугалась?

– Мне бы не хотелось портить с ним отношения.

– Коряво как-то получается. По-подленькому. Знаешь, что мерзавец, но сохраняешь с ним отношения.

– Фридманович – мой адвокат, и он мне нужен.

– Что ж, дело твое.

– Сегодня он кое-что мне рассказал. Это касается Шимаханского.

– Ну? – равнодушно спросил Лев. Казалось, он не проявляет ни малейшего интереса.

– Марк подслушал разговор Шимаханского с Тищенко. Они говорили обо мне.

– Та-а-ак…

– Речь шла о том, что пока я ничего не знаю, у них еще есть время.

– Больше никаких уточнений?

– Нет. Никаких.

– Что касается Тищенко, давно хотел к нему присмотреться. Впрочем, сейчас тоже не поздно.

– Что думаешь по поводу их разговора?

– Пока никаких идей.

– И все-таки ты обиделся, – расстроенно заключила Надежда.

Астраханский ничего не стал отрицать, просто сказал:

– Звонил Протопопов. В деле появилась улика. В мужской гостиной криминалист нашел пластину с амлодипином. В ней не хватает шести таблеток.

– Что дальше?

– Пока неизвестно.

Автомобиль остановился у подъезда Надежды. Она открыла дверцу и посмотрела на Льва:

– Сегодня ты у меня?

Но он ответил:

– Нет. Я к себе. Мне нужно поспать.

Было одиннадцать часов утра, когда Надежда приехала в ателье на такси. Охранник открыл дверь и впустил ее в фойе. Она не пошла, как обычно, к Виктории за расписанием примерок, а заглянула в мужскую гостиную, где рабочие настилали на пол ковровое покрытие. Надежда спросила, где их начальник, и они указали на примерочную.

Дизайнер и вправду был там – сидел на диванчике и перебирал накладные.

– Здравствуйте, Филипп, – сказала Надежда. – Вы обещали представить уточненную смету.

– Как раз этим занимаюсь.

– Когда вас ждать?

– В течение дня приду.

– А как насчет французских приводов к шторам? Надеюсь, они пришли?

– Утром позвонил поставщику, он сказал, что контейнер с приводами застрял на таможне.

– И что это значит? – Ничто в голосе Надежды не предвещало мирного продолжения разговора.

– Придется ждать, пока контейнер пройдет таможню.

– Во что это выльется по времени?

– Пока сказать не могу.

Надежда внутренне свирепела, но держала себя в руках.

– Что с креслами? – В ее взгляде читалось желание устроить скандал.

– Ждем, – ответил Филипп. – Час назад я все объяснил вашей матери. Она высказала мне все, что вы хотите сказать сейчас.

– У вас просто дар уходить от ответственности, – проговорила Надежда и, чтобы не сорваться, вышла из комнаты.

Виктория набросала график примерок, Надежда просмотрела его и спросила:

– Где моя мать?

– Она у себя в кабинете. К ней пришел позавчерашний фотограф.

– Власов?

Надежда поднялась на второй этаж, оставила в кабинете сумочку и постучалась к матери.

– Войдите! – крикнула Ираида Самсоновна и, когда Надежда вошла, объяснила: – А мы с Григорием Александровичем разглядываем фотографии с приема.

– Здравствуйте, Наденька, – выражая почтение, Власов привстал со стула и очертил рукой небольшую дугу: – Кое-что я заказал в печать. Конечно, в минимальном формате.

Надежда оглядела стол, на котором лежал ворох фотографий:

– Их довольно много.

– В электронном виде еще больше. Они в компьютере вашей матушки.

– Мы немного пошушукаемся, потом я принесу их тебе, – Ираида Самсоновна дала понять, что дочери лучше уйти.

Вернувшись к себе, Надежда заметила в телефоне пропущенный звонок Астраханского. Решила набрать его номер, но передумала. Лев не захотел вчера остаться у нее на ночь, стало быть, пришел ее черед обижаться.

Надежда села за стол, взяла карандаш и положила перед собой лист бумаги. Как всегда в минуты душевного непокоя, она стала рисовать. Сначала на листе появились очертания женского силуэта – изящная поза, изысканный поворот головы, завитки кудрявых волос. Постепенно фигура прирастала мягкими складками, летящими линиями, легкими драпировками.