Старик замолчал, глядя сквозь языки пламени, а Герои, затаив дыхание, силились заметить в огне хоть тень движения, хоть отблеск красок того видения, которое представало сейчас пред очами рассказчика. Ренкр же подумал с удивлением (как удивлялся потом еще не раз): неужели старец может помнить то, что случилось около двухсот ткарнов тому назад?

Однажды, пользуясь воцарившейся паузой, он спросит: «Мастер, ты говоришь, что помнишь. Ты что, уже тогда жил на свете?» Старшие ребята угрожающе зашикают, но Вальрон медленно покачает лысой головой и молвит: «Не троньте его». Потом, помолчав, скажет, с интересом изучая лицо молодого долинщика: «Представь себе, ты угадал. А если и нет — не все ли равно? Важно не то, сколько мне ткарнов. Важно то, что я помню».

Но тогда, в первый свой день в Доме, Ренкр не осмелился задавать вопросы, он тихонько сидел и слушал.

— …Тем Сушнем наступило долгожданное затишье, — рассказывал Вальрон, не отрывая взгляда от огня. — Горяне еще зимой оставили попытки прорваться в долину с боями, и мы наконец смогли вздохнуть поспокойнее. Потом, конечно, война возобновилась, но на несколько ближайших ткарнов Хэннал получил передышку.

Тот Сушень выдался особенным: трава в долине не удерживала жизненных соков и ломалась, как добрая солома. Соответственно, ожидали снежной зимы и заранее старались к ней подготовиться. Солдаты, которые состояли в войске, вынужденные сидеть без дела, отправились на подработки. На лесопильне как раз нужны были лишние руки, так что очень многие из гарнизонных взяли отпуск и переселились на время в Лес. В Хэннале остался лишь небольшой отряд — так, на всякий случай. Как я уже говорил, горяне оставили город в покое, о чем неоднократно докладывали и наши дозорные, — так что повода для беспокойства вроде бы не было.

Поэтому-то в первые минуты никто ничего не понял. Просто в небе над долиной появилась малюсенькая темная точка. На нее даже и внимания-то не обратили — решили: наверное, какая-нибудь дикая тварь с восточных болот заплутала. А потом уже было слишком поздно. Мальчишки-дозорные заметили, что точка эта слишком целеустремленно летит к Хэнналу, и помчались предупредить, да не успели. Самый быстроногий старался, как мог, но подбежал к западным воротам лишь в тот самый миг, когда точка (вернее, не точка уже, а огромный дракон) пронеслась над городской стеной и влетела в Хэннал.

Чудовище немного покружило над городом, выбирая место для посадки, и опустилось на Площадь Героев. Впрочем, тогда она еще не называлась Площадью Героев, а была просто Площадью. Как и сейчас, на ней собирались все хэннальцы, когда решались какие-нибудь общие проблемы. Собрались и в тот день. Новость о непрошеном госте мигом облетела город, и каждый спешил увидеть чудо своими глазами. Тем более что само «чудо» повелело: «Всем жителям немедленно явиться на Площадь».

А потом, когда приказ был исполнен и люди заполонили и саму Площадь, и улицы, к ней прилегающие, и даже усеяли деревья и крыши домов, — потом дракон объявил, что отныне на Хэннал налагается дань. Подать. Смертью.

— И что, никто не попытался остановить чудовище — спросил паренек из старшей группы — необычайно высокий даже для рослых долинщиков, с аккуратно расчесанной копной светлых волос.

— Нет, — возразил Вальрон, — почему же — попытался один. Но давайте-ка, ребятки, приберегать вопросы к концу Легенды. Тем более что многие из них исчезнут по мере того, как вы будете слушать дальше. Договорились?

Юные Герои послушно закивали.

— Итак, продолжим. Дракон поведал собравшимся хэннальцам о правилах, согласно которым будет происходить ритуал Подати. Если точнее, ритуальный поединок.

Старец немного помолчал — видимо, о чем-то вспомнил. Дернулась седая борода, пальцы судорожно сжали край коврика. Через пару мгновений мастер совладал с собой и принялся рассказывать Легенду дальше, но Ренкр (да, наверное, не он один) успел тем временем подумать, сколько же таких поединков было проиграно на глазах у Вальрона. Тут поневоле вздрогнешь.

— Правила гласили: раз в ткарн дракон будет прилетать в Хэннал и вызывать на поединок одного из мужчин, не моложе восемнадцати. Если победит человек, чудовище целых десять ткарнов не появится в Хэннале, если одержит верх дракон — он унесет мертвое тело соперника с собой. Кто-то спросил, мол, раз тебя убьют, как же ты сможешь вернуться. На что тварь расхохоталась и заявила: вы что же, думаете, я один такой? Да нас, драконов, целая страна — замена найдется, не беспокойтесь. Вы сначала убейте. А потом выбрал себе поединщика…

Снова пауза, снова туманный взгляд, направленный сквозь время, вспять — туда, где (когда!) все это происходило.

— Мало кто в тот день пришел на Площадь с оружием. Среди таких немногих был и Бран. Ветеран горянских войн, он всегда носил с собой длинный меч, и люди смеялись над Браном за это. Без злобы, просто подшучивали. Дракон выбрал именно Брана. Наверное, хотел сделать вид, что все по-честному. Но те из вас, кто уже видел чудовище, знают: поединок не может быть честным — слишком неравны силы противников. Бран сражался отважно, но погиб. А дракон забрал его тело и улетел — чтобы ровно через ткарн вернуться.

К сожалению, мало кто отнесся к случившемуся так, как следовало бы. Думали… всякое думали. Но в основном решения сводились к одному: «Само пройдет». Некогда, мол, заниматься пустыми угрозами. Ну, погиб Бран, и что с того. Несчастная случайность. А дракон… да не вернется дракон. И в любом случае, у нас еще целый ткарн впереди.

А потом и подавно забыли. Сиюминутное всегда кажется более важным. Хотя на самом деле бывает как раз наоборот. Одним словом, через ткарн дракон прилетел снова и снова выбрал себе поединщика — и снова победил. И опять унес тело убитого в свою проклятую страну.

— И никто ничего не сделал? — спросил тот же самый рослый светловолосый паренек.

— Тогда — ничего, — вымолвил мастер. — Но не на следующий ткарн. Не на следующий…

Взгляд Вальрона надолго задержался на лице вопрошавшего.

— Потому что, — продолжал старец, — угроза повторившаяся вызывает не только больший страх, но и осознание: нужно действовать, а не надеяться на то, что, мол, все само пройдет. И в Хэннале это поняли.

Когда дракон прилетел в третий раз, его уже ждали. Он вызвал на поединок Никкена, но вместе с Никкеном клинки обнажили остальные мужчины города — и атаковали чудовище. В то же время прятавшиеся на крышах домов лучшие лучники города дали залп по крылатой твари, и, хотя чешуйки дракона образуют подобие кольчуги, пробить которую непросто, некоторые стрелы все же поразили чудовище. Раненый дракон яростно заревел, но принять бой не рискнул. Он взмахнул крыльями, поднялся в небо и умчался прочь из города, спасаясь от праведного гнева хэннальцев. А те радовались победе и говорили друг другу, что подлая-тварь никогда уже больше не вернется сюда. К сожалению, они ошибались. Ибо спустя месяц дракон явился — и не один, а с собратьями… — Мастер пригладил седую бороду, вздохнул и продолжал: — Чудовища жестоко отомстили жителям города. Драконы казнили около сотни мужчин, в том числе и Никкена. Совершив сие злодеяние, твари улетели, пригрозив, что всякий, поднявший на дракона оружие не в поединке, будет умерщвлен.