На той вечеринке они протанцевали почти четыре часа подряд. Чугунов был в ударе. Он крутился округ Лены и осыпал ее знаками своего несколько тяжеловесного гусарского внимания. Она не замечала тяжеловесности, но была в восторге от его гусарства и рыцарства.

И одаривала его своей чудной улыбкой. Когда она улыбалась, становились видны морщинки у глаз на ее, не по годам молодом, лице. Они полукругом поднимались от глаз к вискам. Но эти, довольно резкие, морщинки ее не портили. Наоборот они придавали ее улыбке лукавства и пикантности.

Глядя на ее улыбку, Петр вспомнил персонаж из сказок своего детства – веселого Тигренка. Именно так, показывая свои острые зубки в широком оскале и морща края лба, улыбался этот Тигренок. Чертенок и озорник.

Тогда он впервые фамильярно назвал ее Тигренком. Она не обиделась фамильярности, а задорно рассмеялась.

Хотя и ответила адекватно, назвав его чугунной тумбочкой.

Он звучно захохотал в ответ. Ибо обожал свою фамилию, и не стеснялся, а гордился своим «чугунным» характером, тяжеловесным упорством, работоспособностью, свои «прусским» юмором и грубоватым гусарством.

Они тормознули у круглосуточного магазина. Тигренок стояла вместе с двумя подругами – Зоей и Мариной.

– Девчонки, давайте в автобус, – бестактно проорал на всю улицу Петр.

Тигрясик покрутила пальцами у виска. Но при этом радостно улыбалась. Петр помог женщинам усесться.

– Это Зигфрид, это Юра – представил он своих друзей. – А это Лена, Зоя и Марина.

Зоя была матерью девушки, чуть не ставшей Мисс Россия. По мнению Петра, она была даже красивее своей дочери. Во всяком случае, сексуальнее. Среднего роста, с длинными ногами, узкой талией, аккуратной округлой грудью. Правильным чертам лица придавали пикантность глаза – желтые, сверкающие, шалые. Эти шалые глаза гармонировали со всей манерой ее поведения. Резковатая, быстрая, острая на язык, она, тем не менее, с поразительным чутьем удерживалась на грани и не скатывалась к откровенной грубости и вульгарности.

Марина была самой молодой в компании. Ей было едва за тридцать. Но, в отличие от своих более старших подруг, она была полновата. Правда, ее полнота была пикантной. Этакая пышечка. Как сказал бы один испанский писатель, она была не толстой, но пышнотелой. А это большая разница.

Глубокие, томные карие глаза гармонировали со всем ее обликом, усиливая впечатление сексуальности, которое она производила.

– Мальчики, ничего закупать не надо? – спросила Лена.

– Обижаешь, – ответил Петр. – Все уже закуплено и затарено.

– А баня?

– Что баня! Как я мог ее растопить, будучи в Москве?! Я что волшебник?!

– Это тебе за эскортные услуги, тумба чугунная, – сказала Лена.

– Ну, ты злопамятна. А еще гуманистка.

Женщины рассмеялись.

Автобус медленно въезжал на окраинную улицу городка, где располагался дом Чугунова.

Денег на очень большой дом в свое время у Чугунова не хватило. Но, тем не менее, все, что он хотел иметь в своем, как он говорил, «логове» у него было.

И сейчас вся компания сидела за красивым длинным столом в гостиной на первом этаже, декорированной в зеленоватых и золотистых тонах. Эта обстановка, не шикарная, но изящная и со вкусом подобранная, резко контрастировала с окружающим миром. Казалось невозможным медленно и долго ехать по заснеженным, почти непроходимым закоулкам окраины, а потом попасть в атмосферу чуть ли не дворянской усадьбы. Правда в миниатюре. Но, не в размерах же дело.

Да, не в размерах. Это демонстрировала сейчас малышка Тигрик, лихо отплясывая на столе в одних носках и трусиках-стрингах. Ее пластике могли бы позавидовать профессиональные танцовщицы и стриптезерши. И то сказать, четыре сеанса шейпинга в неделю не проходили бесследно.

Ее руки чертили в воздухе замысловатые фигуры, а попка вертелась в бешенном темпе, по совершенно фантастической траектории. «Не объяснимой законами аэродинамики», – внезапно вспомнив азы штурманского дела, подумал Петр. Хотя при чем тут аэродинамика он спьяну понять не мог. Ведь попка Тигрясика это не летательный аппарат. Хотя над столом она, похоже, летала.

Рядом танцевала Зоя. Ей не надо было никакого шейпинга. Она относилась к тому редкому, почти исчезающему типу людей, грация и сила которых дана им от природы. Это была естественная грация дикого зверя, не нуждающаяся в шлифовке.

Марина тоже уже изрядно подразоблачилась. Но она не танцевала, а сидела рядом с Юрой на диване. Вини Пух поглядывал на ее стоячую грудь четвертого номера как кот на сметану.

– Не судите нас слишком строго, Юрий Алексеевич.

Марине почему-то вздумалось поиграть в официальность на фоне явного разгула. Надо сказать, это было оригинальным. Она несколько картинно затянулась сигаретой.

– Жизнь наша не богата впечатлениями. Иногда хочется оттянуться. Но ведь городок маленький. Не разгуляешься.

– Что вы, Мариночка, – старый опер подыграл своей собеседнице, принимая тон разговора. – Уж не нам что-то говорить по этому поводу.

Марина томно усмехнулась.

– Можно не говорить, а думать… Хотя Лену с Зоей даже формально осуждать нельзя. Они разведены, а мужья их были просто скотами. У Лены бандит-неудачник, а у Зои ваш коллега, ментяра поганый… Извините, – поправилась она поспешно.

– Пустое, – Юра улыбнулся. Улыбка у него была весьма оригинальной. Он являл собой смесь добродушного Вини Пуха и тигра-людоеда. Правда, тигр глубоко прятался, когда Юра контролировал себя. Но сейчас все они расслабились, и немного захмелевший с устатку Юра смотрел на Маринину грудь откровенно хищно.

– Кроме того, я давно не мент.

– Ах, менты, как и эфэсбэшники бывшими не бывают…

– А вы, Мариночка неплохо разбираетесь в этих делах.

Она посмотрела на него несколько снисходительно.

– Я работаю в офисе одной местной фирмочки. А бизнес в провинции от криманала не отделим. Сам же криминал тесно сплетен с ментовкой.

– А при чем тут ФСБ?

– Это уже из политических триллеров. Я все же по профессии учительница литературы.

Юра, все так же мило улыбаясь, посмотрел на нее, тем не менее, внимательней. Пристальному наблюдателю его взгляд говорил бы о многом. Если бы Марина оказалась агентом ФСБ, и если бы они сейчас не веселились, а были «в деле», он прикончил бы ее профессионально. И тела бы не нашли.

Но сейчас они просто отдыхали. Тем не менее, он не удержался от реплики, содержащей скрытую провокацию.

– А что, сейчас в школьную программу входят политические триллеры?

Она засмеялась, слегка откинув голову назад.

– Нет. Просто бывшие учителя литературы, еще что-то по привычке читают. В отличие от большинства остальной публики.