Девушка вздрогнула и оторвалась от книги. Она смотрела на меня и продолжала теребить свои волосы. И у нее были огромные голубые глаза. Потом она встала и неслышно ступая подошла ко мне.

— Привет, — скрипнул я. Прокашлялся и повторил: — Привет, — уже совершенно нормальным голосом.

— Привет. — Маленький гуттаперчевый ротик растянулся в широкой улыбке. — Как вас зовут?

— Для тебя — просто. Слава. — Я помнил! Я все отлично помнил! — Для остальных — Ярослав Леонидович.

— Замечательно, Слава. Подождите секунду. — Медсестра зачем-то поправила мое одеяло и поспешила к выходу из палаты.

Я остался в компании многочисленных устрашающего вида приборов и совершенно желтого типа, безжизненно лежавшего на соседней кровати. Рядом с ним стояла пустая стойка для капельниц.

— Очухался, Прометей. — В палате появился высокий мужчина, явно доктор, хозяин всего этого медицинского рая. — И даже не забыл свое имя. Докладывайте, что еще не забыли. — Он наклонился ко мне. У него были густые усы и очки в тонкой серебристой оправе. — Помните все, что случилось?

Вроде бы помню. В меня угодила молния. Во всяком случае так мне сказал Голоблад.

— В меня угодила молния.

Доктор даже не попытался скрыть своего удивления. Казалось, что этим ответом я ударил его под дых. Очки в серебристой оправе заметно сдвинулись вверх.

— Ни хрена себе! — не поскупился он на диагноз. — Вам об этом рассказала сестра?

Она только сказала мне: «Подождите секунду». И убежала, не познакомившись.

— Сестра сразу же вышла за вами, а о молнии я знаю сам.

— Недурственно, — ухмыльнулся доктор в густые усы. — В таком случае могу вас поздравить. Похоже, вы выберетесь из этого приключения без неприятных последствий.

Признаться, я очень на это рассчитывал…

Через час меня уже перевезли на каталке в обычную десятиместную палату. Я вполне мог бы добраться 710 нее своими ногами, мне это даже было бы интересно, но никто не хотел и слышать об этом. Все боялись, что со мной может случиться что-то еще, не боясь при этом грубо, словно свиную тушу, кантовать меня с места на место. Они отбили мне все бока.

— Скажите хоть, долго я здесь провалялся? — спросил я, покидая реанимацию.

— Без сознания вы были тридцать четыре часа, — доложила белокурая медсестра. И успокоила меня: — Это еще не долго.

В палату я угодил прямо к завтраку и получил свою порцию жиденькой пшенной каши и стакан того, что в больницах принято называть чаем. Сразу же после завтрака меня осмотрела маленькая пожилая врачиха.

— Рефлексы в норме, — определила она. — Никаких нарушений я не нашла, но пару дней вас надо понаблюдать. Я могу позвонить кому-нибудь из ваших родных? Нам нужны паспорт и страховое свидетельство.

Я вздохнул и развел руками.

— К сожалению, проживаю один. Документы могу забрать только сам.

Наполовину вранье, но у меня не было никакого желания лишний раз дергать Татьяну, обрекать ее на очередные заботы. Признаваться в том, что умею притягивать к себе не только проблемы, но даже молнии.

— Знаете, — заявил я врачихе. — Мне хотелось бы отсюда уйти. Я чувствую себя совершенно нормально. Верните мне мои вещи.

Я не ждал легкой победы, но врачиха неожиданно согласилась.

— Полежите хотя бы до вечера, — сказала она. — Вам придется написать заявление.

Возможно, больница была переполнена. И у врачей хватало работы. Во всяком случае препон мне никто не ставил, и после обеда я получил в гардеробе свои шмотки, проездной, сигареты и спички. И очки. Вот когда мне пришлось в первый раз удивиться. Если принять за точку отсчета момент моего пробуждения в реанимации.

Очки оказались мне не нужны! НЕ НУЖНЫ, ХОТЬ УБЕЙСЯ!!! О том, что не могу сделать и шагу без них, я вспомнил лишь в тот момент, когда они оказались в моих руках. А до этого уже восемь с половиной часов я щеголял стопроцентным зрением космонавта и даже этого не заметил.

— Все на месте? — Гардеробщица уставилась на мою растерянную физиономию.

Все, если не считать астигматизма…

— Ага. — Я отошел от фанерной стойки к диванчику и начал натягивать джинсы. Определенно, жизнь начинала мне нравиться.

Одевшись, я еще раз заглянул на отделение попрощаться с маленькой пожилой врачихой.

— Вот. — Она протянула мне выписку — Вам надо бы сделать энцефелограмму. И через неделю обязательно показаться невропатологу.

Я ее успокоил:

— Покажусь обязательно. — И ткнул пальцем в стоявший на столе телефон. — Разрешите?

— В город через девятку. Потом захлопните за собой дверь. — И, к моему облегчению, врачиха вышла из кабинета…

Я обязательно должен был дозвониться одному человеку. Чем скорее, тем лучше. От него сейчас зависело все. Не встретившись с ним, я не мог начинать хоть как-нибудь действовать.

— Я слушаю. — Женский голос оказался довольно приятным.

— Алина?

Она утвердительно хрюкнула.

— Это Роман. Помните, мы познакомились в феврале. У вас тогда сломалась машина, и я подвозил вас до работы. — Вот уж чего я никогда не делал! Подвезти кого-то до какой-то работы я смог бы только верхом. На себе. На закорках.

— Отлично помню, Роман, — голос девушки оживился. — Я рада, что вы позвонили. Лучше поздно, чем никогда.

— Согласен. — Меня несло. Мой язык болтал, сам по себе. — Но, извините, раньше не мог. Проблемы.

— Что такое?

— Сначала пришлось срочно уехать на похороны. Потом крупные неприятности на работе. Попал в аварию, расквасил машину. Короче, по полной программе…

На другом конце телефонного провода Алина сокрушенно охала над каждым из перечисленных мною несчастий.

— Все. Довольно о грустном. — Я рассмеялся. — Не такой уж я невезунчик, как хочу показаться. Мы с вами встретимся?

Она поломалась совсем чуть-чуть.

— Ну… Не знаю… Право, не знаю… Где и когда?

Мы договорились на завтра. У подземного перехода напротив метро «Парк Победы».

— Целую, Алина, — сказал я на прощание, и она в ответ несколько раз быстро чмокнула губками.

Я положил трубку.

Алина… Раньше, стараясь лишний раз не запачкаться, я никогда не пользовался этим каналом. Но обстоятельства изменились, меня основательно общипали. Я оказался гол, как сокол, и мне надо срочно наращивать перья. Алина мне в этом поможет, вернее, она все сделает за меня. Подготовит деньги, машину, оружие. Все по полной программе, как я и сказал.

Я вышел из кабинета, захлопнул за собой дверь и поискал глазами свою врачиху, чтобы еще раз сказать ей: «До свидания». Потом выбрался из больницы и долго плутал в незнакомом районе в поисках автобусной остановки.