чувство пустоты охватило ее, потому что Данте все еще был совсем рядом, и каждая оголодавшая клеточка ее тела хотела, чтобы он оказался в ее постели. Белль понимала, что ничто не может быть либо черным, либо белым, как она думала. Желание не отключилось просто потому, что она не хотела его чувствовать.

Тем не менее тоска по мужчине, который не желал бы от нее ничего большего, чем мимолетное удовольствие, которое могло предложить ему ее тело, могла привести только к несчастью. Не переросло ли ее сочувствие в какое‑то странное желание его утешить? Все, что она теперь могла сделать, — это быть настороже и постараться не подавать Данте больше противоречивых сигналов.

На следующее утро Белль была в удивительно хорошем настроении. Накануне вечером она вела себя глупо, но знала, что не может повернуть время вспять и волшебным образом все исправить. Более того, светило солнце, и она скоро воссоединится с Чарли.

— После завтрака к нам зайдет ювелир, — сообщил ей Данте, когда она спускалась по лестнице. — А потом идем в магазин за мебелью и другими товарами. Завтра мы летим домой в Италию.

— Зачем нам покупать мебель? — спросила Белль, усаживаясь вместе с ним за накрытый стол.

— Ты переезжаешь ко мне. Предположительно, у моей невесты должны быть вещи, которые она захочет взять с собой. У тебя ничего нет, так что нам придется кое‑что купить. Я хочу, чтобы мы выглядели настоящей парой, — спокойно признал Данте.

— Чарли настоящий, — беспомощно отметила Белль. — Я привезу собаку.

Данте откинулся на спинку стула, чтобы смерить ее изучающим взглядом.

— Чарли недостаточно. Нам нужно купить несколько произведений искусства и презентабельную мебель. Часть твоего нового образа. Ты любитель искусства, как и я, — сказал ей Данте.

— Да, искусство я люблю, — задумчиво признала Белль. — Но не на твоем уровне. Я согласилась на это, Данте, но не готова притвориться тем, кем не являюсь. Наши отношения могут быть обманом, но, пока я в них, я буду собой, — сухо сообщила ему Белль. — Мне не нужны красивые произведения искусства или мебель. Я обычная работающая женщина, не имеющая никакого представления о богатстве и привилегиях.

— Прекрасная речь, и я ценю выраженные тобой чувства, но не понимаю, какая между нами разница.

— Что ж, тогда ты не слушаешь, — резко прервала его Белль. — Я — это я, и я остаюсь собой, потому что тогда у меня будет меньше шансов на ошибку. Я работала домработницей, сиделкой и официанткой и не стану притворяться.

— А если ты не часть моего мира, как я с тобой должен был познакомиться? — сухо спросил Данте.

— Пусть это будет забавная история. Однажды ночью в баре я принесла тебе напитки. Ты навещал кого‑то, за кем я ухаживала… Ты подвез меня, когда я путешествовала автостопом? Может быть, ты так заинтересовался мной, потому что я не похожа на других женщин, с которыми ты был знаком. Не пытайся заставить меня скрыть настоящую себя, как будто этого стоит стыдиться, — попросила Белль.

— Ты очень упряма.

— Ты тоже.

— Значит, никаких произведений искусства? — переспросил Данте, покачав своей высокомерной темноволосой головой. — Что ж, хотя бы драгоценности и антиквариат я могу тебе купить?

Час спустя на ней были дизайнерские часы и браслет, серьги и кулон с сапфирами и бриллиантами, без которых, как настаивал Данте, она не сможет сыграть свою роль. Лимузин высадил их на улице Карре‑Рив‑Гош, где было полно антикварных лавок и магазинов, где часто бывают дизайнеры интерьеров. На обратном пути в отель он сказал ей, что снова ведет ее на ужин, а затем в клуб.

Белль лениво обдумывала варианты своего нового гардероба, когда Данте появился в дверном проеме.

— Боюсь, наши планы придется отложить. На одной из моих ветряных электростанций в Бретани произошла авария со смертельным исходом. Не знаю, когда вернусь, но, может, рано.

— Это ужасно. Тебе надо встретиться с семьей погибшего?

— Да, — серьезно ответил Данте. — И проверить, соблюдались ли правила техники безопасности. Нам предстоит расследование.

Белль поужинала за большим обеденным столом в одиночестве, приняла душ и переоделась в пижаму. Прежде чем вернуться вниз, она поддалась любопытству и вошла в спальню Данте. В роскошном люксе была ванна — ванна ее мечты, огромная, овальная, с фантастическим видом на Париж.

Белль всегда любила ванны, но вот уже несколько лет вынуждена была принимать душ. Семья госпожи Девениш вынесла ее прежнюю ванну и заменила душем, в котором она могла спокойно сидеть. После долгих размышлений соблазн пересилил ее сопротивление. Откинув голову на мягкую подушку ванны, она по‑настоящему расслабилась впервые за несколько месяцев.

Она поняла, что задремала, только после того, как шум заставил ее разомкнуть веки. Поняв, что она все еще в ванной Данте, Белль замерла на долю секунды, пока не услышала быстрые шаги по деревянной лестнице. Быстро нажав на кнопку, чтобы слить воду, она в панике вскочила, схватила большое серое полотенце и в спешке обернулась им. Вся надежда на то, что ее выходка останется секретом, была потеряна: вода очень шумно стекала из ванны, а на блестящей плитке пола оставалось множество мокрых следов и брызг.

По возвращении Данте был не в настроении, но, когда он увидел, что дверь его спальни открыта и из ванной выходит краснолицая Белль, завернутая в полотенце и прижимающая к груди узелок одежды, ему не удалось сдержать смеха.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?!

Белль переминалась с одной босой ноги на другую.

— В твоей комнате есть ванна… У меня нет. Я не думала, что ты будешь возражать, если тебя нет дома… но я не успела прибрать за собой, — сказала она ему извиняющимся тоном, ее лицо пылало огнем. — Клянусь, я ничего там не трогала. Я просто соскучилась по ванне.

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он ей хрипло, потому что, несмотря на всю свою миниатюрность, она казалась необычайно яркой, полной жизни и дерзости.

— Вряд ли. Дело лишь в банном полотенце, — возразила она.

— Нет, это ты… Просто ты. Забудь правила о том, что ты должна и не должна делать. Просто будь со мной, потому что ты этого хочешь.

Белль застыла от напряжения, по ее спине пробежала дрожь, дыхание участилось. Она не ожидала, что он будет таким смелым, не была готова к тому, что он снова заговорит об этом.

— Дай себе волю. — Данте прислонился к двери, чтобы закрыть ее, прежде чем пересечь комнату и осторожно освободить полотенце из ее рук.

— Но я работаю на тебя, — нетерпеливо начала она, схватившись за полотенце, чтобы оно не