Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот ее об этом и спроси, – огрызнулась я.
Мы еще немного поболтали и, наконец, простились. На душе было по-прежнему беспокойно, я бы сказала: стало даже муторнее. Повертев в руках мобильный, я набрала Танькин номер. Восемь гудков. Беседа со мной в ее планы не входила. Можно позвонить на домашний, есть шанс, что Танька трубку снимет. Если я начну расспрашивать ее о домработнице сестры, а через некоторое время выяснится, что та куда-то исчезла… Ведь решила никуда не соваться…
Бесцельно побродив по квартире, я вновь отправилась в свадебный салон. Перемерила с десяток платьев, выпила три чашки чая, потом съела две порции шоколадного мороженого в ближайшем кафе, но счастливее не стала. Позвонила Юрке, на этот раз он бодро откликнулся, но его голос, по неведомой причине, скорее раздражал. Выходные можно смело считать неудачными. Позвонить Светке? В кино сходить или вместе поболтаться по торговому центру.
Я уже собралась звонить подруге, как вновь объявился Димка.
– Ты где? – спросил взволнованно, после того, как достав мобильный из сумки, я буркнула «Да».
– Сижу в кафе, ем мороженое.
– Я возле твоего дома, дуй сюда, – голос его прямо-таки звенел от счастья. Или от волнения? Я бы сказала, от счастливого волнения. И что его так обрадовало?
– Ты в лотерею выиграл? – спросила я, подумав в досаде: «Только этого еще не хватало».
– У меня такая новость, почище всякой лотереи. Надо срочно обсудить.
– Это связано с Юриком? – забеспокоилась я.
– При чем тут Юрик? Ты можешь решить, что я спятил, но… короче, давай домой со всех ног. – Димыч засмеялся и добавил: – Ирка, она ничего не знает…
Пошли короткие гудки, а я с недоумением уставилась на телефон. Кто не знает? Чего не знает? Бред какой-то. Я собралась перезвонить Димке, но вместо этого поспешно расплатилась, подозвав официантку, и быстрым шагом направилась к дому.
Машина Шевчука стояла во дворе, прямо напротив подъезда. Заглянув внутрь, я убедилась, что Димки там нет. Вряд ли решил прогуляться, скорее всего, торчит в моей квартире… Вот скотина… ключ у него надо отобрать. Сейчас же. И повод есть. В конце концов, я выхожу замуж, и моему мужу не понравится… Главное не мямлить, не увязать в объяснениях, а говорить с ним спокойно и твердо. Я поднялась на свой этаж, вставила ключ в замок, но дверь оказалась не заперта.
– Дима! – крикнула я, входя в квартиру. Сбросила босоножки и определила сумку на консоль. Димыч не отозвался. «Что за глупые игры», – подумала я и первым делом заглянула в кухню. Никаких следов присутствия дорогого друга. Обычно он сразу же кидался включать кофемашину, которую сам же мне и подарил.
На столе сиротливо стояла чашка, оставленная мною. Я сунула нос на лоджию – пусто.
– Димка, ты где? – я направилась в гостиную, ожидая, что этот придурок выскочит из-за двери с медвежьим ревом.
В гостиной его не оказалось. Зато на моем ковре валялись мужские брюки. С минуту я смотрела на них, пнула ногой, переворачивая, и с возмущением произнесла:
– Это что вообще такое…
Потом взгляд упал на ботинок, он завалился за кресло, второй обнаружился возле двери в спальню.
– Он что, спятил? – неизвестно у кого поинтересовалась я, толкнула дверь и пулей влетела в комнату.
В трех шагах от двери скомканная красная рубашка, и как апофеоз вселенского безобразия – сам Дима в моей постели, лежал, прикрытый одеялом, наружу торчала только его макушка. Очень хотелось огреть его по этой макушке чем-то тяжелым.
– Выметайся отсюда! – в сердцах рявкнула я.
Димка ничего не ответил и даже не пошевелился. Я представила, как он лежит и ухмыляется, огляделась в поисках тяжелого предмета, подошла ближе и повторила сквозь зубы:
– Выметайся.
И вновь тишина. Я потянулась к одеялу. А если он меня сейчас схватит и начнет приставать? А если изнасилует? С него станется.
– Дима, это не смешно.
Одеяло я приподняла, готовясь в любой момент отпрыгнуть и броситься вон, но Димка продолжал лежать без движений и как-то подозрительно тихо. «Затаился, гад», – подумала я и чуть-чуть к нему наклонилась, все еще готовая отпрыгнуть. Глаз Димки, обращенный ко мне, был открыт, но затуманен. Он смотрел, но вряд ли видел. В сознании вспыхнула догадка, но я категорически отказывалась ее принять.
– Дима, – позвала жалобно и потрясла его за плечо. А потом заорала и попыталась перевернуть на спину. Со второй попытки это удалось. К тому моменту я уже знала: в моей постели труп, и окровавленная грудь Димки, выглядевшая просто чудовищно, никаких сомнений не оставила. – Мамочка, – жалобно проблеяла я, зачем-то опять потрясла его за плечо и даже несколько раз легонечко ударила по щекам. Димке мои усилия были глубоко безразличны. Страх во мне перекликался с обидой: какого хрена ему понадобилось умирать в моей квартире? «Его убили!» – испуганно подумала я и начала оглядываться.
В квартире гробовая тишина и никаких признаков, что кроме нас тут кто-то есть, но в тот момент даже это не порадовало. Кто его убил? За что? И почему именно здесь? На свете много мест, где он мог бы скончаться. Надо звонить в полицию… я бросилась к телефону, бормоча «мамочка», и тут увидела картину, так сказать, чужими глазами. Димка в одних трусах в моей постели… вещи раскиданы по всей квартире… Боже мой… добавьте к этому ключи, которые он мне так и не пожелал вернуть… Никак нельзя в полицию. А куда можно? В отчаянии я набрала номер мамы, потому что никто другой на ум не приходил.
– Мама, – сказала я, с трудом сдерживая рыдания, – я нашла труп.
– Мужа ищи, дура, – ответила мама. – Тебе уже двадцать восемь, – и отключилась.
Я клацнула зубами и замерла с трубкой в руках. Папе можно не звонить. Его присутствие в моей жизни ограничивалось редкими встречами, во время которых папа, слегка стыдясь, просил у меня денег взаймы. За последний год он лишился жены (четвертой или пятой, я уже не помню), дачи (ее отсудила бывшая) и смысла жизни. О родителях плохо не говорят, это я усвоила еще в детстве, и никогда не жаловалась, но внезапно заорала:
– Мои родители – придурки! – топнула ногой, но тут же перешла на жалобный скулеж: – Меня посадят…
И вдруг вспомнила о древнем Греке, то есть о Протасове. Если он как-то сумел избавиться от одного трупа, может, сумеет и от второго. Мысль эта, несмотря на абсолютную бредовость, в тот момент показалась вполне здравой. И вопросом, с какой стати Платону Сергеевичу мне помогать, я даже не задавалась. Поспешно нашла его номер и заорала в трубку, лишь только он произнес «да»:
– У меня труп в спальне.
– Чей труп? – ошалело спросил он.
– Моего друга.
– За которого ты замуж собралась?
– Нет, другого. Ради бога, приезжай.
– Ага, нашла дурака.