Волк некоторое время прятался между колонн от наблюдающих за ним царедворцев, потом затерялся в толпе и исчез – и не сумели заметить, куда.

Лишь господин Дин, получивший от государя драгоценную шкатулку с потайным замком, специально для хранения секретных документов, обнаружил Волка на одной из верхних галерей над залой новогодних церемоний. Волк стоял там за кадкой с плетистым папоротником и перебирал кисти на зеленом документе. Волчья маска лежала у него на плече.

– А вы нелюбопытны, кир Ариксар, – с некоторым одобрением промурлыкала белая рысь с карими глазами господина Дина. Советник приблизился к Волку, издалека почтительно кланяясь.

Волк холодно кивнул в ответ. Он и в самом деле не поспешил распечатать документ, а вместо этого задумчиво смотрел с галереи во внутренний двор, где слуги с большими подносами бегали накрывать стол для торжественной трапезы.

– Немногие способны проявить выдержку, подобную вашей, – продолжил льстить господин Дин. Рысью маску он снял и взял под мышку.

– Да, я вижу, что вам любопытнее, чем мне, – проговорил Волк и вдруг протянул свой подарок Дину. – А вы прочтите, что там, – предложил он. – Я плохо вижу. Без секретаря мне это… бесполезно.

Тайный советник Дин удивленно взглянул на северянина, но привычным движением распечатал документ и пробежал его глазами. На краткий миг разочарование отразилось на его лице. Очевидно, от государя он ждал какой-то другой шутки.

– Государь дарит вам свое загородное имение под Столицей, – сообщил он. – Это дарственная на государственные земли, на все, что на них построено и им принадлежит.

Господин Дин быстро глянул, какое впечатление произвело содержимое грамоты на Волка, и добавил:

– Игулах – роскошный дворец, кир Ариксар. На моей памяти это самый дорогой подарок из всех, что делал государь угодным ему подданным в такой день, как сегодня.

– И что он, по-вашему, означает? Вы опытный человек, господин Дин. Истолкуйте мне государеву милость.

Советник улыбнулся и развел руками.

– Должно быть, вы в большом фаворе, кир.

Волк помолчал, по-прежнему глядя во дворик. Потом посмотрел на Дина и усмехнулся в ответ.

– Мне думается, вы не правы. Игулах значит, что я не смею уезжать из Столицы, хотя мне и пора.

Господин Дин отвел взгляд и вернул Волку дарственную.

– Долг вежливости, вне сомнения, обязывает вас не уезжать немедленно, – сказал он. – Однако решаете вы сами. В конечном итоге, канона по толкованию подарков не существует, и каждый волен объяснять их, как нравится ему, а не как рассчитывает на то… государство.

Парадные ворота лицея «Каменные Пристани», которые отворяют только чтобы дать проезд ректору и пропустить праздничные или похоронные процессии, были распахнуты настежь. Занятия в первой половине дня отменили в честь праздника. Ко многим лицеистам в этот день издалека приехали родственники, и в аллейке перед казармой было достаточно шумно.

Джу гордо проследовал мимо потрошащих соблазнительно пахнущие корзины мамочек, обнимающихся друзей и братьев, чьей-то бегающей кругами и галдящей ребятни. Его путь лежал к главному учебному корпусу.

Праздник начинался погано. Поздравлять Джу никто не приехал. Печать для свободного пропуска через Малые ворота ему в удостоверение так и не поставили, хотя он подал письменное прошение, в котором указал, что намерен снять комнаты в городе. Вчера он упал с крыши в грязь, и одежда, постиранная вечером, к утру не просохла по швам. Джу шел и ежился от прикосновений к телу холодной мокрой ткани. В другой день он на такое и внимания бы не обратил, но в праздник, да еще без праздничного настроения в душе, это казалось особенно гадким.

А теперь его еще и вызывает господин инспектор Дита, видеть красную толстую рожу которого спозаранку Джу мечтал бы меньше всего в жизни. С Дитой их отношения складывались в основном так, что независимый Джу установленные учебные и казарменные правила нарушал – в последнее время даже не особенно скрываясь и с вызовом, – а инспектор за это его ловил и, как говорят в лицее, жучил.

До дня, когда Джу вывел инспектора из терпения и тот велел его пороть, он чувствовал собственную безнаказанность. Во-первых, он был круглым сиротой, а такие под защитой закона. Во-вторых, он не какая-нибудь деревенщина, он благородного происхождения, пусть и остался без наследства. В третьих – у него есть весьма прославленный и богатый дядя со скверным характером, обращаться к которому за заступничеством Джу никогда не пришло бы в голову, но кто, кроме него самого, в этом может быть уверен?

Сейчас Джу испытывал приступ совестливости. Он догадывался, что в своих скандальных похождениях зарвался, каялся в том и даже дал себе обещание не нахальничать впредь, а вести себя более осторожно и скрытно. Ведь он не бессовестный какой-нибудь человечишка, который не чувствует грани между «плохо» и «хорошо», и не бездумный раздолбай, которому на какие-то там грани глубоко наплевать. Ему просто казалось несправедливым, что некоторые лицеисты, равные Джу во всем, имеют долю свободы, а он не может вне устава шагу ступить. Но когда независимая душа требует свободы – это одно, а когда при этом рискуешь собственным здоровьем – совершенно другое. Лучше слыть озорником, чем дураком.

Джу прошел через гулкий вестибюль учебного корпуса и поднялся на второй этаж, где между классом судебной медицины и собранным стараниями учеников музейчиком «Каменных Пристаней» помещался кабинет инспектора Диты. Осторожно стукнул медной ручкой в лакированную дверь, получил разрешение войти и скромно поклонился на пороге.

Господин Дита восседал в высоком кресле перед заваленным бумагами столом. Увидев Джуджели, инспектор кашлянул в кулак.

Джу бочком приблизился. Ему хотелось бы надеяться, что Дита извинится за порку – в честь праздника Джу мог бы расценить это как неплохой подарок.

Но инспектор Дита посмотрел на лицеиста прозрачными зеленоватыми глазами, подергал засаленный воротник, плотно давивший жирную шею, и произнес:

– Господин Иль – очень умный, добрый и необычный человек, Джуджелар. Тебе невероятно повезло, что он выбрал тебя в ученики. Должно быть, он возлагает на тебя большие надежды, раз связался с такой бестолочью, как ты, и еще всячески тебя выгораживает. Но раз уж так случилось, постарайся, по крайней мере, его надежды оправдать. Не относись к собственному будущему так же небрежно, как ты привык относиться к настоящему. Не подводи оказывающих тебе доверие людей. Будь благоразумен, мальчик. Это в твоих же интересах.

И подкрепил свою проповедь красной карточкой и пропуском в город. Пребывая в состоянии легкого недоумения, Джу поблагодарил, поклонился и скорей покинул кабинет инспектора.

О том, что Иль не совсем обычный человек, Джу знал и без Диты. Однако в красной карточке было написано, что Джу причитается награда за поимку опасного злоумышленника, совершившего преступление против государя и государства. Никогда прежде в личном деле Джу не фигурировали подобные формулировки. Максимум, чего он в жизни достиг – под руководством Иля выследил нелегальных торговцев арданским красным золотом в порту. Делом о контрабанде Джу гордился гораздо больше, чем вчерашним почти случайным, смешным и глупым падением с крыши в лужу.