– К завтрашнему утру будут вновь сухими и чистыми, – заверила нас каштановолосая южанка, – Вы ведь сегодня уже никуда не уйдёте?

– Естественно нет, – крикнул ей вслед Истериан.

Арика кивнула ровно в тот момент, когда уже почти скрылась в дверях кухонного помещения.

– Естественно? – переспросил я товарища, когда девушка уже точно не могла нас расслышать.

– Сомневаешься?

– Есть поводы, – жёстко ответил я.

Истериан наигранно присвистнул:

– Я – паинька!

– Надеюсь на это, – я строго заглянул долговязому в глаза, хотя он на это может просто не обратить внимания. Посчитает, что я с ним шутки шучу!

– Побольше доверяй людям!

– Тебе доверься!

– Ты зануда, Август! – по-ребячески надул губы Истериан.

– Просто за тебя беспокоюсь.

– Вы пока переодевайтесь, приводите себя в порядок, а я займусь ужином, – окликнула нас Арика, не высовываясь из кухни, погружённая в новые заботы.

Мы поплелись каждый в свою комнату. Истериан частично затолкал в карманы брюк, частично понёс своё добро в руках. Мне в сотни раз проще, благодаря системе из ремней. Пройдя пять, шагов по коридору, мы разошлись в противоположных направлениях, поскольку наши комнаты располагаются в дальних концах дома – это я так захотел.

Я свернул направо, Истериан – налево. Коридор, по которому я двигаюсь, соединяет сразу три комнаты: мой кабинет, мастерскую и ещё пустую комнату, которую я с самого первого дня проживания успел заполнить одним лишь громадным настенным зеркалом. За долгие годы запустения и забытья она заполнила сама себя… пылью… Даже Арика, только пришедшая работать ко мне, порывалась на первых порах следить за чистотой и в ней, но через месяц то ли сдалась, то ли приняла мою точку зрения относительно гордого одиночества забытой некогда комнаты.

Прочие две комнаты имеют куда больший интерес, но о своей мастерской я говорить пока не буду, дожидаясь более благоприятного для этого момента. Оставив две комнаты, расположенные напротив друг друга, закрытые совершенно разными дверьми (пустая – однотонной белой, мастерская – цвета лакированного дуба, с полупрозрачным витражом), я прошёл по в святая святых – мой кабинет! У кого есть личная комната, в которой действительно можно уединится от ненормального мира, поймёт меня.

Дверь насыщенного каштанового цвета, ручка, естественно, серебряная. Почему естественно? Как знать, мне это кажется естественным…

Запах до боли знакомый, запах такой родной. Это глупости, что человек так сильно развился, что полностью отдалился от животных. Что-то во всех нас, теплокровных волосатых и всеядных, совершенно не меняется! Так, например, и своё жилище мы различаем по запаху.

Услужливая вешалка слева от входа тянет ко мне свои лапы, чтобы принять хоть какую-нибудь ношу. Расстраивать такой привычный и родной предмет мебели не хочется, и я повесил на него систему, легко расстегнув пару потайных застёжек, сделанных, чтобы с меня никто стащить ремни не сумел.

Преимущество моего кабинета заключается в его компактности. Он ни в коем случае не тесным, а именно компактным: всё на расстоянии вытянутой руки или, в крайнем случае, в полушаге. Но и остаётся масса пространства, чтобы здесь разместилось пять шкафов, тахта, стол со стулом, большой цветок в горшке, а на полу ещё мог растянуться Хорис. Да и ещё много всего по мелочи…

Стол, конечно же, огромный, на нём в абсолютном порядке лежат различные документы, начиная от счетов и заканчивая письмами разных господ, которые я читаю с крайней неохотой – пишут мне полнейшую чушь! Так в первом попавшемся письме я обнаружил приглашение на светский бал в имении миссис Вальди. Знать бы, кто это вообще такая…

За столом я работаю немало – в основном, здесь проходят мои интеллектуальные труды по части нового устройства или реактива. Для успешной борьбы с тварями недостаточно одного меча или револьвера – нужно подключать ум, изобретательность и науку. Этим и занимаюсь.

Помимо стопок разномастных бумаг на широком письменном столе лежит обилие всяких предметов, каждый со своей историей: газовая лампа, чернильница с набором ручек, часы, небольшая шкатулка из кости с чётками из далёких стран и много чего ещё, такого сугубо интимного, личного.

Стул стоит не так, как я оставил его, когда уходил – Арика тайком пробралась и навела порядок немного вопреки всем моим просьбам. Внимание к мелочам? Скорее придирчивость – в любой другой комнате я не заметил бы перестановки всей мебели. Не терплю, когда мои вещи трогают, даже если аккуратно и осторожно. Самое досадное, что это уже въелось в подкорку мозга, и никакой логикой этого не выбить! Привычки сильнее меня.

Три шкафа из пяти заставлены книгами: история, география, философия… Я читаю практически всё, что попадается в хороших книжных магазинах. Каждый вечер стараюсь уделить чтению очередного научного труда, потом сравниваю с уже прочтённым. Всё же наука чересчур неточна – самое ужасное, что её пишут отдельные умы, которые, как бы ни старались, не способны охватить свой предмет всецело и непредвзято. Возникают нестыковки, несогласования у разных авторов, но все варианты – официальная наука, многоликая и не всегда неоспоримая. История слишком субъективна, даже субъективнее безосновательной философии. Физика донельзя абстрактна. И так со всем.

Впрочем, следует сказать, что это всего лишь придирки к монументальным трудам. Я люблю науку, подпитывающую постепенно мозг полезной пищей – знаниями.

Вот только я не читаю ни поэзию, ни романов и всего прочего. Мир и так слишком неясен, слишком умозрителен, чтобы познавать его через представления других людей. Особенно бездельников! Все писатели и поэты – бездельники, иначе откуда они находят время настрочить свои писульки? Пусть художественные тексты остаются менее утилитарным господам, чем ваш покорный слуга.

Ещё один шкаф забит всяким тряпьём. Ну, то есть моей одеждой. Выбираю я её всегда без особого интереса. Подбирать фасоны, следовать моде не в моих планах – это занимает много такого нужного времени, а результат полностью отсутствует. Проще нацепить первое попавшееся, главное, чтобы было удобно и комфортно. Я бы обходился и одним-двумя комплектами на сезон, но Арика заботливо решила заполнить мой гардероб самыми разными вещами, да ещё и принялась самым внимательным образом следить, чтобы я не ходил «в чём попало». С сим благородным стремлением милашки Арики я решил не бороться, так что теперь хожу приодетый, чего не слишком-то замечаю…

Последний шкаф застеклён и превращён в витрину. На полках заботливо расставлены экспонаты, добытые в борьбе с тварями. Есть у меня привычка отрезать у самых свирепых и опасных демонов какую-нибудь часть тела, трофей, так сказать. За годы в шкафу скопилось немало разнообразных клыков, рогов, чешуек и много чего ещё. Поковырявшись в памяти, я способен вспомнить, какой именно экспонат принадлежит тому или иному демону, которым Истериан понапридумывал невыговариваемые имена.