Мыла полы тщательно, чтобы никто не привязался, самые дальние закутки вычистила. А когда дошла до кладовки, где старые рамы хранятся и разные инструменты, заметила, что дверца открыта. Иногда этой кладовкой пользовались такелажники и оформители, грубые невоспитанные мужики. Они прятали там спиртное и часто, забрав заначку, не запирали дверь. Мария Михайловна дернула дверцу, а оттуда – батюшки-светы – он и вывалился. Кто он, уборщица сначала даже не врубилась: не то большая кукла, не то манекен, в галерее всякое может встретиться. Только как грохнулся он на пол с тяжелым стуком, тогда до нее дошло, что не манекен это никакой, а самый что ни на есть покойник. Лысый, весь желтый, и челюсть отвисла.

Мария Михайловна негромко охнула, зачем-то перекрестилась и попятилась. Убедившись, что покойник всамделишный и не собирается исчезнуть, она бросилась назад по коридору искать кого-нибудь из начальства. Покойники – это по их части.

Не успели подруги войти в помещение «Арт Нуво», как навстречу им, как чертик из табакерки, выскочил администратор галереи Лева Гусь. Создалось впечатление, что Лева сидел под дверью в засаде, как кот у мышиной норки, и караулил их. Реденькие Левины волосики от волнения торчали дыбом, делая его похожим на перезрелый одуванчик.

– Екатерина Михайловна! – Гусь налетел на Катю и сделал большие глаза. – Вас уже обыскались!

– Кто, – растерянно спросила Катя, – журналисты?

– Какие журналисты, – Лева всплеснул руками, – я вас умоляю! Если бы это были журналисты! Вас ищет полиция! Такая страшная женщина, что моя теща рядом с ней – просто ангел.

– Полиция? – Катя попятилась. – Почему полиция? С какой стати полиция? Зачем я нужна полиции?

– И не спрашивайте! Здесь такое случилось, такое случилось… Пойдемте скорее, а то она уже перекалилась, как испорченный кипятильник, и начинает сыпать вокруг себя искры.

– Катя, мы с тобой, – решительно заявила Ирина.

– Но она просила привести только Екатерину Михайловну, – простонал администратор.

– Мало ли что она просила! – осадила его Жанна. – Я ее одну ни за что не оставлю. И вообще, я дипломированный юрист и имею право…

Эта фраза осталась незаконченной, потому что Жанна не успела придумать, какое именно право она имеет в этой непростой ситуации. Но Лева Гусь не стал дожидаться, пока она закончит. Он только тяжело вздохнул и повел подруг в свой кабинет.

За столом в его кабинете сидела тоненькая девочка с большими голубыми глазами и светлыми, коротко остриженными волосами. Жанна огляделась в поисках грозного следователя, но в это время хрупкая блондинка приподнялась из-за стола и рявкнула басом:

– Почему посторонние? Я приказала привести только Дронову! Которая Дронова?

– Я! – испуганно пискнула Катя.

– Остальным выйти! – пророкотала блондинка и для большей выразительности грохнула кулаком по столу. Кулачок был хоть и небольшой, а гром получился самый что ни на есть серьезный.

– Я юрист, – бросилась Жанна на амбразуру. – Я с ней останусь. Имею право!

– Я сама юрист, – ответила грозная девица, – и никакого права вы не имеете! А впрочем… Вы ведь были здесь вчера во время открытия выставки?

Девица буравила Жанну пронзительным взглядом и одновременно вытряхивала из пачки толстую крепкую папиросу.

– Была! – Жанна на всякий случай сделала шаг вперед.

– Я тоже была! – заявила Ирина и встала рядом с подругой.

– Тогда останьтесь. – Девица закурила, и по кабинету поплыл запах крепкого мужского табака. – Пойдете вместе с Дроновой на опознание.

– На что? – переспросила Катя, резко побледнев.

– На опознание тела, – блондинка решительно поднялась из-за стола. – Капитан Матросова.

– Какое тело? – испуганно пролепетала Катерина. – Какого Матросова? Я не знаю никакого капитана Матросова!..

– Это я капитан полиции Матросова! – выдохнула дым суровая блондинка и двинулась к двери.

За дверью кабинета многочисленную женскую компанию встретил мрачный мужчина со сросшимися на переносице бровями.

– Александра Ивановна, какие будут указания? – бросился он к блондинке, преданно пожирая ее глазами.

– Этих – на опознание! – распорядилась Матросова и сдвинула дымящуюся папиросу в угол рта.

Подруг провели по полутемным служебным коридорам галереи и ввели в небольшое подсобное помещение. Посреди комнаты стоял стол. Под не очень свежей простыней вырисовывались очертания человеческого тела. Мужчина со сросшимися бровями отбросил край простыни и спросил, обращаясь к Кате:

– Вам знаком этот человек?

Катя схватилась за сердце и на всякий случай зажмурила глаза. Потом собралась с силами, приоткрыла один глаз, сделала шаг вперед и уставилась на то, что лежало на столе.

Она увидела лысую голову неправильной формы, прикрытые набрякшими веками глаза и неуверенно выдавила:

– Это журналист, он вчера подходил ко мне на выставке. Правда, девочки? – и она обернулась на подруг в поисках поддержки.

– Не переговариваться, свидетели, – рявкнула Матросова, – остальные еще получат слово! Так вы признаете, что этот человек вам знаком?

– Что значит знаком? – растерянно протянула Катя. – Я же говорю: он вчера подходил ко мне на выставке, хотел взять интервью, написать статью о моих работах. Он журналист.

– Какой газеты? – строго спросила Матросова.

– Ой, от какой же… – Катерина снова обернулась к подругам: – Вы не помните, девочки?

– От «Невского курьера», – сказала Ирина.

– От «Петербургского вестника», – сказала Жанна.

– Так все-таки от какой? – не отступала мадам Матросова. – Как-то вы расходитесь в показаниях.

– Кажется, от «Ленинградского почтальона», – еле слышно проговорила Катя.

– Он сам все время путался, – подвела итог Жанна. – То одно издание называл, то другое.

– Странно, – протянула Матросова.

– Нам это тоже показалось странным, – поддержала подругу Жанна. – Я у него попросила визитку, а он не дал, сказал, что закончились.

– Ничего странного. – Ирина неожиданно почувствовала потребность вступиться за пишущую братию, к которой и себя причисляла. Многие журналисты работают сразу на несколько изданий, поэтому он мог называть то одну газету, то другую.

– Разберемся! – рявкнула Матросова. – А имени его вы, конечно, тоже не знаете? Или он называл несколько имен? Это тоже принято у журналистов?

– Нет, почему же, – протянула Ирина. – Кажется, он сказал… Хотя нет, он вроде так и не представился…

– Представился! – перебила ее Жанна. – Его зовут, то есть звали… – Она потерла пальцами переносицу и задумалась. – А вообще-то он как-то неразборчиво представился, я не расслышала имени.