– Видишь? Это знаменитый лабиринт.

– Почему же ты там не спряталась?

– Я не дилетантка!

– Свой лабиринт… Что это за дом?

– Элитный. Заходи, представлю тебя владельцам.

– Мне надо возвращаться. У меня там велик…

– Никто твой велик не умыкнет. Идем, народ реально приятный. А кроме того, увидишь тут своих однокашников, поздороваешься.

По газону мы двинулись в сторону внутреннего дворика. До моего слуха донеслись голоса.

– Честно, мне домой пора.

– Поздороваешься – и все, буквально на минуту.

Она сцепила согнутую в локте руку с моей, чтобы поудобнее опереться, а может, чтобы предотвратить побег, и через минуту мы оказались в центральном дворе, где стояла пара импровизированных столов, ломившихся от угощений, а вокруг кучковались незнакомые мне люди, человек десять, если не больше, и все спиной к нам – не иначе как «труппа» отправляла свои зловещие ритуалы.

– Вот она! – завопил румяный хлыщ в рубахе навыпуск, убирая плотное крыло волос, которое лезло ему в глаза. – Победительница возвращается!

Он показался мне смутно знакомым, но к нам уже повернулась вся эта кодла, которая приветствовала хромую беглянку радостными криками и аплодисментами.

– Боже, что стряслось? – Хлыщ взял ее под руку, а старушонка с короткой седой стрижкой нахмурилась и осуждающе зацокала языком, как будто девушка пострадала из-за меня.

– Я упала, – объяснила беглянка. – А этот молодой человек меня проводил. Забыла спросить, извини: как тебя зовут?

– Его зовут Чарли Льюис, – неприязненно поджав губки, опередила меня Люси Тран, вьетнамка, ученица Мертон-Грейндж.

– Обалдеть! Льюис! – зазвенел другой голос.

Хелен Бивис хихикала и тыльной стороной ладони заталкивала в рот листья салата.

– Ни стыда ни совести! Явился!

– Да я на велике катался по лугу, а…

– Привет, Чарли, милости прошу к нашему шалашу! – заговорил коротышка Колин Смарт, единственный экземпляр мужского пола в школьном драмкружке, а хлыщ с густой челкой, вытянув руки и открыв круги пота под мышками, уже шагал ко мне, да так напористо, что я даже попятился и вжался в стену.

– Привет, Чарли, ты, как я понимаю, новичок? На тебя вся надежда! Ты нам очень нужен, Чарли! – Он сграбастал мою пятерню и стал ее трясти. – Накладывай себе чего-нибудь пожевать, и будем думать, как тебя задействовать, – тараторил он, а я уже вспомнил, где его видел и по какому поводу; нужно было срочно уносить ноги.

Театральный кооператив «На дне морском»

В последние недели заключительного семестра нас всех проводили в зал, на очень важное мероприятие с участием особых гостей. Обычно под этим подразумевалось нечто мрачное, например лекция по безопасности дорожного движения, причем с жуткими наглядными примерами. В прошлом семестре полицейский разбил резиновым молотком кочан цветной капусты, чтобы продемонстрировать влияние экстази на мозг, а в следующий раз пришла нервная, но симпатичная лекторша, чтобы провести беседу о сексе в контексте здоровых любовных отношений. Двери торжественно закрылись, и свет в зале потускнел.

– Будьте добры соблюдать тишину, – попросила женщина, демонстрируя ярко-розовые и лиловые слайды под смех, галдеж и вопли ужаса.

Я долго размышлял об этой работе, но так и не смог понять, какая же причудливая, запутанная карьерная история заставляет эту женщину беспрестанно мотаться из школы в школу с коробкой слайдов, изображающих всевозможные пенисы.

– В жизни не видал такой гнусной порнушки, – бросил Харпер, и мы засмеялись, как будто все это не имело к нам никакого отношения.

Щелк, щелк – один слайд сменялся другим.

– Как и снежинки, – говорила женщина, – пенисы не бывают абсолютно одинаковыми.

Тут я удивился: откуда такие сведения?

– Как это установили?

– Под микроскопом посмотрели, – сказал Ллойд и двинул меня кулаком между ног.

Поэтому нынче, очутившись напротив броско одетого, ухмыляющегося молодого человека с длинной челкой поперек глаз, и угловатой женщины, его ровесницы, с копной зачесанных назад черных волос, мы испытали ощутимое разочарование. Перед ними стоял побитый кассетный магнитофон, таивший для нас мрачную угрозу.

Мистер Паско дважды хлопнул в ладоши:

– Усаживайтесь все поудобнее, прошу. Ллойд, слово «все» к тебе тоже относится, или у тебя есть какие-то исключительные качества, о которых нам неизвестно? Нет? Тогда сядь. Итак… Мне бы хотелось представить вас сегодня нашим особым гостям, особым в плане их достижений, целей…

– И вожделений, – вставил Харпер, отчего я заржал.

– Льюис! Чарльз Льюис, что с тобой?

– Извините, сэр! – пробормотал я и потупился, а подняв глаза, отметил, что парень со сцены взглянул на меня, ухмыльнулся и сочувственно подмигнул. Мне это не понравилось.

– Наши гости – выпускники Оксфорда! Они пришли сюда, чтобы рассказать вам об одном очень увлекательном проекте, поэтому прошу тепло поприветствовать от имени всей школы Мертон-Грейндж… Минутку терпения… – мистер Паско посмотрел в свои записи, – Айвора и Алину… – он еще раз сверился с записями, – из театрального кооператива «На дне морском».

Айвор и Алина так резко вскочили, что их стулья заскрежетали по паркету.

– Как дела, ребята, все хорошо? – крикнул Айвор, пухлый молодой человек с глазами навыкате, как у избалованного спаниеля.

– Нормально, – забормотали мы, но Айвор вел себя нагло и вкрадчиво – такую манеру мы отмечали у ведущих детского телевидения.

Он рупором приставил к уху ладонь:

– Не слышу вас!

– Ну прямо, не слышит он, – прошипел Фокс. – Заигрывает.

– Хитрость, – заключил Ллойд, – коварная уловка.

– Давайте попробуем снова! Как дела?

Мы словно в рот воды набрали.

– Какое грустное зрелище! – произнесла Алина, опустив уголки рта и склонив голову набок.

– Боже, их, оказывается, двое! – воскликнул Ллойд, но Алина как-никак отличалась европейским акцентом, возможно чешским или венгерским, что делало ее в наших глазах обольстительной и загадочной.

– Мы здесь для того, чтобы рассказать о фантастической возможности, которая предоставляется вам этим летом, – начал Айвор, – это масштабный и захватывающий проект. Скажите, кто из вас знает Уильяма Шекспира?.. Это все? Да, вы не слишком решительны. Хорошо, давайте попробуем иначе: кто из вас вообще не слышал про Уильяма Шекспира? Про «эйвонского барда»? Про Вильяма нашего Шекспира?! Ну вот, все о нем слышали!

– А кто может процитировать что-нибудь из Шекспира? – спросила Алина.

Поднялась одна рука. Сьюки Джуэл, второй по старшинству из девочек.

– «Быть или не быть», – прошептал Харпер.

– «Быть или не быть»! – выкрикнула Сьюки.

– «Вот в чем вопрос»!

– Отлично! «Гамлет»! Еще?

Из передних рядов зала младшие книжные черви выкрикивали:

– «Увы, бедный Йорик»!

– «Действительно ль кинжал перед глазами?»

– «Зима тревоги нашей позади…»

– «Что лучше: потерять любимых, – кричала Сьюки Джуэл, – чем вовсе в жизни не любить?»

Айвор снисходительно нахмурился:

– Вообще говоря, это Теннисон.

– Да, это Теннисон, ты, отстойная, – оживился Ллойд.

Теперь в разговор вступила Алина:

– И вот что важно: мы все пользуемся