Седло сначала показалось Саре на редкость неудобным, но она на нем поерзала и тогда поняла, что даже с усталостью, которая давила на плечи, на голову, на сознание и чувства, она до замка все же долетит без труда. А вот Харлему этот полет должен был показаться мукой. Тем более что плащ он забыл или не успел о нем позаботиться. «Хорошо же, — усмехнулась Сара, — я тебе покажу…»

Мантикоры взлетели. Жара оторвалась от земли, сделав едва ли десяток прыжков, зато Немирному пришлось разбегаться более сотни шагов, почти до изгороди площадки. Он и подскочил, чтобы перемахнуть через оградку, довольно неуклюже, и пристроился за Жарой лишь через пару минут, когда она уже надежно утвердилась в воздухе и ходила над Малым Городищем широкими кругами. Но все же Немирный с каждым взмахом своих еще способных его держать в воздухе крыльев делался все увереннее, это было видно.

Сейчас и Сара, и сопровождавший ее Харлем были, несомненно, великолепны! Верхом на летающих зверях, с развевающимся за плечами Сары плащом, под лучами солнца, едва перевалившего за полдень. Она осмотрелась и вдруг поняла, что Харлем боится. То есть почти откровенно паникует… И от той высоты, что она набрала, и от непривычности такого путешествия. И к тому же он неправильно подогнал себе стремена, а значит, они все время грозили выскочить у него из-под сапог. Сара рассмеялась, все это вместе — было здорово!

Поэтому она не сразу направилась к холму Трех Святилищ, а решила сделать над городом широкий круг, и плевать, что их заметят стражники, и уж тем более — увидят простолюдины. Она решила Харлема чуток помучить. Просто так, чтобы он был послушным в следующий раз. А заодно, раз уж так получилось, потренировать Немирного.

Они вышли сначала на самые дорогие и богатые здания Басилевсполя, построенные ниже Тайного города. Но все же не на сам Тайный, потому что согласно какому-то из давних приказов за это в них могли и выстрелить из «скорпиона». Конечно, попасть в мантикору одиночной стрелой из этого не очень-то опасного оружия было невозможно, но это было бы для Сары оскорбительно. А главное, она не смогла бы добиться, чтобы этих вот добросовестных стражников после такого выстрела наказали. Басилевс хранил и уважал традиции, даже, на взгляд Сары, самые глупые.

Сбоку от Тайного города находились не только дворцы знати, но и четыре обширные, как водится в таких городах, площади. Самая большая, предназначенная для парадов, называлась — Плац. Ходить по ней когда-то обывателям было запрещено, зато с полсотни лет назад, когда жителей стало слишком много, на этот древний запрет стали смотреть сквозь пальцы, лишь раз или два в году кого-то ловили и пороли. Но все же это было совсем не то, что в прежние-то времена, когда за неподчинение общегородским распоряжениям полагалось единственное наказание — на кол, и милостью считалось, если семью провинившегося оставляли в живых и лишь изгоняли из города…

Вторая из площадей называлась Рыночной. Она была сплошь заставлена лотками, палатками и навесами торговцев, забита телегами, конями, слонами, верблюдами, ламами, ослами и волами. Говорили, что здесь можно купить все на свете, но это было не так. Купить здесь можно было лишь то, что производила Империя, к примеру, клюквы или рябины из северных лесов тут не было, даже сушеных, а когда-то Сара так любила приправлять ими свои снадобья.

Третья называлась Сенной, потому что тут расположились торговцы всяким гужевым транспортом, животными, их кормежкой и всем, что требовалось для тяглового скота. Еще тут расположились разные менялы с банками для монет, их подмастерья, охранники и воришки, разумеется, которые промышляли тем, что с этих банок, то есть скамеечек, пробовали стибрить шекель-другой… А если повезет, то и динар или безант… Но если их ловили, то отрубали руку. Поэтому тут расположились еще и палачи, оружейники и чуть в стороне — кузнецы и торговцы всяким металлическим хламом. Между кузнецами и менялами в относительно тихом квартале оказались ювелиры, а чуть дальше от центра — знахари, шаманы, колдуны и… врачи, разумеется. Сара подняла свою Жару чуть повыше. Мантикора уже начинала уставать, все же до Таби-Скум ей было далеко.

И четвертая площадь, когда-то самая приятная для Сары, называлась Невольничьей. Здесь находился едва ли не самый богатый в этих землях, а может, и по всему берегу Южного океана невольничий рынок. Отличное место, и кого здесь только не продавали, навесив на шею петлю, ошейник или просто завязав полоску кожи. Отличное место… Для тех, кому удавалось справиться с запахом. А запах был настолько отвратный, настолько бил даже не в нос, а буквально прошибал все тело любого, кто сюда вступал, что чувствовался даже на высоте, на какой оказалась Сара. Она оглянулась.

Харлем летел по узкому кругу, чтобы сэкономить силы, и чуть ниже. И до него этот запах — смерти, неволи, испражнений, пота, слез и горя, запах отчаяния и обреченности — долетел ощутимо. Управитель даже попробовал было исправить положение, облететь площадь, но Немирный очень внимательно следил за Жарой и не хотел ничего менять. А так как наездник из Харлема был аховый, он чуть не вылетел из седла, когда начал совершать маневр, и, кажется, на этот раз действительно потерял стремя… Сара снова хохотнула разок и пошла к Холму, теперь напрямую.

Она отдала Жаре мысленный приказ, и та двинулась чуть быстрее и стала набирать высоту… Чтобы угнаться за ней, прибавил ходу и Немирный. Харлем, который все же усидел в седле, не упал с высоты и нашел стремя, теперь лег на шею своего летуна и судорожно вцепился в поводья.

Они прошли над домами, которые еще могли считаться богатыми, но уже совсем не дворцами, потом еще над домами попроще, прошли над одной из внутренних городских стен, разбивающих город на отдельные районы… Сара еще раз осмотрелась. Справа от нее находилась гавань, ярко золотившаяся под солнцем, лишь местами перебиваемая туманной сиреневой дымкой, сплошь, почти до горизонта, заставленная кораблями, суденышками и лодками… На ее левом плече оставался лежать город, некоторые из его районов плотными и слитными языками уходили на холмы, поднимавшиеся в нескольких милях от стен. Зато впереди, за восточными стенами, находился тот самый холм Трех Святилищ. На взгляд с высоты — не очень большой, не слишком крутой, местами даже пологий, но пустой — особенно после многолюдности и застроенности прочих районов Басилевсполя. Заросший у основания кустарником, а потом и почти настоящим лесом из высоких южных тополей и раскидистых кедров. Да, здесь, как и в северных лесах, кедры еще сохранились, но их было так мало и они были такими дряхлыми, что орехов добиться от них было невозможно. Почему они перестали плодоносить, Сара не знала, зато отлично помнила то время, когда это плодоношение прекратилось — почти год в год в то время, когда род басилевсов выбрал изображение кедра себе в символ и украсил им штандарты и щиты дворцовых охранников и даже собственные доспехи императора. Была в этом какая-то магия, вот только Саре не хотелось в этом разбираться, у нее были дела и поинтереснее.

Теперь следовало сделать самое главное. А потому она чуть придержала Жару, чтобы Немирный с Харлемом на шее смог их догнать. Сара даже крикнула своему советнику или мантикору — как посмотреть: