Когда машина проехала последний перекресток на Фицджеральд-авеню и стала набирать скорость, направляясь к старому отелю «Веблен», жадные язычки пламени уже расползлись вокруг канистр, нашли пищевую пленку и принялись пожирать ее. Кора кинула вторую связку спичек себе за спину и услышала хлопок – пламя проникло в одну из канистр, – а потом еще один. Однако каждая канистра имела два выходных отверстия, а стремительно поднимающаяся температура еще не достигла значения, при котором наступает сверхбыстрое расширение топлива. Поэтому взрыва не последовало, слышался только шелест языков пламени в заливных горловинах и носиках.

В зеркало заднего вида Кора видела, как пляшет огонь в своей калейдоскопической красоте, как пешеходы на тротуаре останавливаются, показывают на ее машину, смотрят во все глаза, ошеломленные тем, что она перешла от прогулок по огню к огненной езде. Удивление окружающих радовало ее, она смеялась, ничуть не тревожась из-за того, что воздух внезапно раскалился, – сама она по-прежнему оставалась огнеупорной. Она была и автором, и героем этой поразительной истории, и, хотя воздух вдруг стал таким сухим и жарким, что у нее мгновенно потрескались губы и ноздри, она ничего не боялась – приятный внутренний голос, приободрявший ее, вероятно, принадлежал самому Богу, который наставлял и защищал Седраха в печи. Седрах, Мисах и Авденаго[9] выжили в царской печи, ни один волос на них не обгорел, и она точно так же выйдет из этого испытания целой и невредимой, а люди будут с восхищением смотреть на нее.

Когда пламя дошло до спинки водительского сиденья и стало лизать консоль между передними креслами, Кора Гандерсан на миг испытала жуткое ощущение – единственный сбой в триумфальной череде событий. Она увидела собаку на поводке, стоявшую с хозяином на тротуаре. Хотя это был золотистый ретривер, а не длинношерстная такса, она вспомнила о Дикси-Бель, сидящей в одиночестве, ее пронзила безмерная тоска по маленькой Дикси, разум на мгновение просветлел, и она осознала весь ужас происходящего. Но тоненький внутренний голос одобрительно зашептал, прогнав ужас и вызвав прилив радости, и Кора вскрикнула в экстазе, когда языки пламени перекинулись на подол ее платья.

Заднее стекло лопнуло от жара, бо́льшая часть дыма вылетела наружу, пламя на консоли метнулось назад, вплетая яркие перья в кудрявые волосы Коры, которая вдавила в пол педаль газа. С живостью непокорной героини в этом лучшем из рассказов, написанных ею, она испустила победный крик, вырвавшись на перекресток.

Мчась под суровым, белее бельма на глазу небом, сквозь Ниагару падающего снега, белый «экспедишн» рассекал потоки машин. И вот она в белом, точно как во сне, платье, единственном, в котором она за всю свою жизнь чувствовала себя хоть чуточку красивой, проломила стену ресторана. Огромные окна разбились, тысячи осколков полетели на посетителей, на столики, стулья и тарелки, люди метнулись в сторону, испуганные ее величественным появлением. Затем начались взрывы, выпустившие наконец Кору Гандерсан из этого мира, машина остановилась, и струи горящего бензина хлынули в просторный зал – угроза, против которой была бессильна даже группа охраны из шести человек; пламя поглотило их и губернатора, приехавшего из столицы, чтобы отпраздновать открытие отеля после ремонта.

Джейн держала анонимный телефон под рукой. Она по-прежнему слышала все, что говорил Ханнафин, если тот находился в одном из четырех помещений, где были установлены передатчики.

В главной спальне пустого дома она сняла светлый парик и сунула его в пластиковый пакет, который положила в большую сумку. Ханнафин был прав, считая, что она теперь не блондинка и не брюнетка. Каштановые волосы больше не были прямыми, с торчащими вихрами, став вьющимися ровно настолько, чтобы обмануть смотрящие на нее глаза. Теперь ее лицо, на взгляд постороннего, не было похоже на размещенные в Интернете фотографии одного из наиболее опасных преступников в стране.

В прежней жизни, до того как пуститься в бега, Джейн почти не пользовалась косметикой, не видя в ней надобности. Но сейчас тональный крем, консилер, тени для глаз и губная помада могли образовать некое подобие маски, дававшей ощущение безопасности – пожалуй, преувеличенное. Сегодня она решила обойтись без косметики. Она взяла бейсболку и вытащила из сумки очки в роговой оправе с простыми стеклами, предмет театрального реквизита, который она собиралась использовать, покидая это место.

Затем она вновь встала у окна в спальне, желая послушать, что скажет Рэндал Ларкин, когда позвонит Ханнафину, и вспоминая подробности предыдущего разговора между ними. Больше всего ее заинтересовали две фразы:

«Нужно поторопить нашего приятеля из АНБ. Времени до полудня – всего ничего».

АНБ – вероятно, Агентство национальной безопасности. Мозговые наноимплантаты покойного Бертольда Шеннека стали предметом вожделения для множества опьяневших от власти негодяев. Поэтому Шеннеку и Дэвиду Джеймсу Майклу удалось сплести заговор с участием бизнесменов и правительственных чиновников, которые совместными усилиями склонили на свою сторону высокопоставленных чиновников ФБР, Министерства внутренней безопасности, Министерства юстиции и Агентства национальной безопасности. И это было лишь началом. Здравый смысл подсказывал, что в ЦРУ, налоговом управлении, а также, возможно, во всех государственных ведомствах, вплоть до самого верха, и органах законодательной власти должны иметься безумные поклонники тоталитарной утопии. А может, они уже составляли там большинство.

Из всех федеральных министерств и агентств, связанных с охраной правопорядка и национальной безопасностью, АНБ было, вероятно, самым засекреченным и мощным. Информационный центр АНБ в Юте, помещения которого занимали миллион квадратных футов, мог выловить и сохранить любой телефонный разговор, текстовое послание и другую цифровую информацию, которая передается по воздуху, чтобы провести метаинформационный анализ данных на предмет выявления террористической активности и других угроз национальной безопасности.

АНБ не читало текстовые послания и не прослушивало телефонные разговоры в реальном времени. И даже впоследствии его сотрудники анализировали лишь крохотную часть той информации, на которую указывала аналитическая просмотровая программа. Если у Ларкина и его сообщников в АНБ есть человек, занимающий достаточно высокое положение, чтобы помочь идентифицировать сигнал анонимного телефона Джейн и ее местонахождение, пока она разговаривает с Лоренсом Ханнафином, это означает, что программа «мгновенная реакция», о которой ходили слухи, уже запущена.

Еще четыре года назад в Бюро поговаривали, что у АНБ в крупнейших городах имеются специальные самолеты-разведчики, готовые подняться в воздух через считаные минуты после получения приказа. Даже при полете на небольшой высоте они сканировали пространство в радиусе пятидесяти миль и могли вылавливать из моря информации сигналы сотовой связи. Оператор на борту самолета будто бы имел возможность настраивать аналитическую сканирующую программу для выявления слов, относящихся к конкретной ситуации – например, имен террористов, объявленных в розыск, или имени человека, на которого собираются совершить покушение террористы.