– Это тот обряд, про который мне говорила Гуалата? – Глаза энданки зажглись любопытством.

В один из вечеров подруга живописала это обращение. А так как царевна, отличаясь богатым воображением, была мастерица приукрасить, повествование получилось восхитительно волшебным и страшноватым.

– Но он же… Вы же его проводили в храме на островах? И где вы возьмете статуи? – вспомнила подробности девочка.

Жрица рассмеялась:

– Я смотрю, царевна уже успела все рассказать! Тем лучше. Так ты согласна?

Леа задумалась и спросила:

– Вы же не сделаете меня жрицей и не оставите навсегда у себя?

Арзила, погладив девочку по кудрявой макушке, отрицательно качнула головой:

– Нет, Леа. У тебя есть свой народ и свой путь, а с нами ты только пересеклась на время. Так что?

– Я согласна! – серьезно кивнула принцесса и спросила: – А когда?

– Тебя отвезут в храм завтра рано утром.

* * *

Зима в Варнабе, как и на юге Энданы, была мягкой. Деревья не теряли листвы, а урожай знаменитых варнабских сочных хойя созревал только к последнему дню уходящего года.

Страна, завоеванная пять лун тому назад, уже приноровилась к переселенцам, подладилась под новые законы. Потянулись обратно беженцы. Жизнь крестьян, ремесленников и купцов хуже не стала. Бунтовать пытались только аристократы и торговцы рабами, но для смутьянов у азанагов всегда находился острый меч. Новая правящая каста расправлялась с врагами решительно, не тратя время и силы на излишнее милосердие.

Проезжая по пустому сонному городу верхом на маленькой кобылке, девочка с интересом смотрела по сторонам. Под лошадиными копытами влажно чмокала грязь, с неба моросила противная водяная пыль, оседая на теплом плаще и лице мелким бисером, но все равно поездка доставляла принцессе огромное удовольствие.

Заложница не бывала за пределами школы с начала осени: ученицам не разрешали выходить в город до конца второго года обучения, считалось, что только с того времени девочки могут себя защитить.

Принцесса впитывала новые впечатления так же жадно, как впитывает воду морская губка, – Орамбим сильно отличался от родных краев энданки. Толстые глинобитные стены, ограждавшие жилища, делали их похожими на маленькие крепости с узкими, словно бойницы, окнами. Чаще дома стояли друг к другу так плотно, что по их крышам можно было пробежать из начала квартала в конец, ни разу не спустившись на землю.

Вскоре одноэтажные белые мазанки окраин сменились на украшенные яркой глазурованной плиткой особняки, и копыта лошадей звонко зацокали по мозаичной мостовой. Навстречу всадницам стали попадаться спешащие на базар с гружеными тележками торговцы, закутанные от непогоды в плащи по самые уши. Один из этих ранних прохожих, поравнявшись с Леа, неожиданно и бесшумно скользнул к девочке и сунул ей в руку что-то маленькое и круглое. Через мгновение он оказался уже в стороне. Это движение было настолько мимолетным, что наставница юной заложницы его даже не заметила.

Леа тут же украдкой разжала ладошку и чуть не повернула свою лошадь обратно.

Орехи из северных лесов Энданы! Только один человек приносил ей такие подарки! Ее дядя! Именно он прошел сейчас мимо! Значит, Рикки по-прежнему в Орамбиме и присматривает за ней!

Конечно, Леа писали и мама, и отец, и Герэт, и Эдвин, и даже Кэтлин с Энн, но одно дело получить письмо и совсем другое – увидеть хоть кого-нибудь из родных!

Леа вывернула голову назад под немыслимым углом. Одинокая фигура, отделившись от стены, махнула ей рукой. Ее высочество спрятала орехи в карман плаща и дальнейший путь продолжила, счастливо улыбаясь.

Молодая жрица встретила принцессу у дверей небольшого, только что отстроенного храма. Он находился в глубине кипарисового сада летней резиденции бывшего правителя Варнабы.

– Здравствуйте, ийаду, – слегка присела в принятом у азанагов приветствии девочка.

– Доброе утро, ваше высочество, – доброжелательно улыбнулась девушка. – Верховная жрица ждет вас. Идемте.

Следуя за проводницей, Леа прошла через большой безлюдный зал и очутилась в святилище храма, таинственном и погруженном в полумрак. Когда глаза заложницы привыкли к темноте, она смогла рассмотреть его красивое убранство.

Прямо напротив двери, у стены, стояла двухметровая статуя богини Омари. Лицо и взгляд богини были обращены к входящим. Она улыбалась, и девочке показалось, что эта улыбка предназначена именно ей, Леантине. Неизвестный мастер сумел вдохнуть жизнь в кусок розового мрамора: казалось, еще мгновение, и Омари заговорит.

Справа и слева у стен, в нишах, находились несколько статуй высотой в человеческий рост. Дети Великой богини.

Первой слева стояла, сжимая меч, грозная Оне, богиня воинов. Следующую нишу занимала скульптура юной девушки, на руках которой застыл незнакомый Леа зверек, похожий на горную куницу, только в три раза больше. Это – богиня Берника, покровительница природы. Справа от великой богини поставили Седу – покровительницу алхимиков и колдунов. И в последней нише – статую единственного сына богини – Геда. Судя по рассказам Гуалаты, Гед был несколько ветреным, но добрым богом. Во всяком случае, свои молитвы юная царевна адресовала в основном ему, и звучали они несколько панибратски.

В центре святилища находилось богато инкрустированное полудрагоценными камнями ложе из полированного темного дерева. Его окружали четыре серебряных треножника с пустыми храмовыми блюдами наверху. У ног Великой богини чадила ароматным дымком изящная золотая курильница.

Все, как в рассказах Гуалаты. Не хватало только гирлянд из цветов, да на облицовку стен пошел не черный, а белый мрамор. Но это и понятно – невозможно увезти морем весь храм целиком, взяли только самое ценное.

Удовлетворив свое любопытство, принцесса уже хотела отправиться на поиски Верховной жрицы, но заметила ее скромно стоящей у одной из стен.

Леа покраснела – это надо же так увлечься и не заметить приход человека! И невежливо, и недостойно будущего воина, ведь на месте Арзилы мог оказаться человек с недобрыми помыслами. Вот позорище – учили Леа, учили, и нате вам, такой конфуз! Хороша ученица, слов нет. Хвала богам, что наставницы здесь нет, а то не избежать бы тогда Леа вечерней нотации.

Арзила мягким кошачьим шагом подошла к девочке.

– Ты готова? – Взгляд черных глаз жрицы был спокоен и непроницаем.

Девочка кивнула:

– Да, уважаемая ийаду.

– Ты знаешь, что должна сделать?

– Да. Наставница рассказала, – подтвердила девочка, снова кивнув головой.

Где-то в глубине храма родилась и долетела до святилища тихая музыка: одинокий чистый голос пел о Великой богине Омари, спасшей своих детей – народ азанагов – от неминуемой гибели. Леа, следуя за Арзилой и вторя ее речам, обошла святилище, поклонившись всем статуям. Заполнила черным вулканическим песком из ритуального сосуда блюда серебряных треножников.