Трей бросил фотографии обратно в ящик и закрыл его, стараясь не вспоминать о своем несчастливом детстве.

— Хотите, я помогу вам искать эти отчеты? — предложила Сейдж.

— Я справлюсь, — сказал Трей. — И потом, разве у вас не назначено совещание через десять минут?

Она взглянула на часы.

— Вы правы. Я совсем забыла.

Сейдж схватила свой планшет и выбежала из кабинета.

Он был рад остаться один. Это даст ему время выбросить из головы все эти тяжелые воспоминания.

Он понятия не имел, зачем отец хранил все эти фотографии. Уж во всяком случае, не потому, что любил свою семью. Никто не бросает любимую женщину и любимого сына.

И поэтому Трей избегал серьезных отношений с женщинами. Он не хотел пойти по стопам отца и слишком поздно осознать, что не создан для семейной жизни. Ни один ребенок не заслуживал того, чтобы его отвергли, как его отец отверг его.

Эльза стояла у зеркала. Одним пальцем она приподняла одну бровь, потом другую. Пора снова делать уколы ботокса.

Она взяла пудреницу и напудрила нос. Может быть, сделать что‑нибудь другое с волосами? Но к чему? Разве они могут выглядеть еще лучше? Нельзя улучшить само совершенство.

В дверь постучали.

— Войдите.

Дверь открылась, и высокий мужчина переступил порог.

— Простите за опоздание. Пробки сегодня ужасные.

— Меня не волнуют пробки. Что вы узнали о моей падчерице?

Мужчина был моложе ее. Он был стройным, темноволосым и, по ее мнению, довольно красивым. Возможно, если бы ей не была так срочно нужна информация, она с удовольствием развлеклась бы с ним. Но сейчас ее беспокоила только ее падчерица. Эта девчонка сидела у нее в печенках.

— Выкладывайте быстрее, — сказала Эльза.

Он открыл планшет и начал читать:

— Она все еще работает на «КьюТР», но на испытательном сроке. К концу месяца она должна представить совету директоров серьезную стратегию развития журнала. И кажется, сын Руссо собирается занять должность генерального директора.

— Сын? Я не знала, что у него есть сын. Соберите мне на него всю информацию. Ну и как выглядит моя падчерица?

— Красива.

— Насколько красива?

— Она превратилась в ослепительную женщину. — В его голосе прозвучали нотки восхищения, что еще больше разозлило Эльзу. — Где бы она ни появилась, все оборачиваются на нее. Люди попадают под ее чары, стоит ей лишь улыбнуться им.

— Она обычно проделывала это со своим отцом. Стоило ей улыбнуться, и он делал все, о чем она просила. Его не волновало, что нужды его жены должны стоять на первом месте. Он только и думал, что об этом отродье.

— Вам стоит знать кое‑что еще. Сейдж наводит справки о вас и о вашей компании.

У Эльзы остановилось дыхание. Она знала, что этот день наступит. Как только у Сейдж появятся средства, она займется ею. Девчонку нужно остановить раз и навсегда.

Эльза повернулась к зеркалу и уставилась на свое отражение. Эта девчонка всегда старалась разрушить ее жизнь. Злобно зарычав, она схватила свою металлическую пудреницу и запустила ею в зеркало. Осколки посыпались на пол. Если она быстро не остановит падчерицу, та соберет достаточно денег и доказательств, чтобы обнародовать правду о том, как Эльза стала генеральным директором «Уайт паблишинг». А этого не должно случиться!

Она повернулась к Хантеру:

— Кто‑нибудь следит за ней сейчас?

— Нет. Вы не говорили, что хотите, чтобы за ней наблюдали круглосуточно.

— Я что, должна учить вас вашей работе?! — закричала она.

Но мужчина сохранял невозмутимое выражение лица.

— Утром она улетает на Французскую Ривьеру. Вы хотите, чтобы я полетел с ней?

Эльза приподняла темную бровь.

— На Каннский кинофестиваль?

Хантер кивнул.

— Насколько мне известно, у них нехватка персонала, поэтому она летит сама. С персональным ассистентом.

Эльза повернулась к Хантеру. Возможно, настало время встретиться с падчерицей лицом к лицу. Нужно указать Сейдж ее место.

— Мы полетим оба.

Канны были погружены в ночной мрак. Плавное покачивание машины и ритмично ударяющие по крыше капли дождя клонили Трея в сон. Он так и не научился спать в самолетах и в течение всего полета читал шпионский роман.

Огни города мерцали и поблескивали сквозь стену дождя, как драгоценные камни. Недаром его родной город называли сокровищем Французской Ривьеры. Если бы только с этим городом не было связано столько болезненных воспоминаний!

Сейдж положила руку ему на плечо:

— Вы в порядке?

Трей выбросил из головы тягостные мысли.

— Конечно. Почему вы спрашиваете?

— Потому что мы уже подъехали к отелю, а вы не собираетесь выходить из машины.

Он взглянул в окно на самый роскошный каннский отель.

— Полагаю, я просто устал. Я не умею спать в самолетах.

— В этом я с вами солидарна.

— Тогда давайте заселимся и немного отдохнем.

Он вышел из машины и попросил Сейдж взять ключи от их номеров, пока он будет заниматься багажом. У них с собой было шесть чемоданов — один его, а остальные пять принадлежали Сейдж.

Войдя внутрь, он увидел Сейдж у стойки регистрации. Ему не было слышно, о чем она говорила, но Сейдж отчаянно жестикулировала, что было плохим знаком.

Он ускорил шаг, направляясь к ней, надеясь помочь ей. Остановившись рядом с Сейдж, он спросил:

— Какие‑то проблемы?

Она повернулась к нему с хмурым лицом.

— Они отдали кому‑то наши номера, и у них больше нет свободных мест.

— Посмотрим, что можно сделать. Вы забронировали номера?

— Да, но у них нет об этом сведений.

— Не падайте духом.

Но, поговорив с администратором и менеджером отеля, он убедился, что до конца фестиваля у них нет ни одного свободного номера.

Трей знал, что сейчас, накануне фестиваля, свободных мест не будет нигде. У него была альтернатива, но она ему не нравилась. Его семейное шато. Он сохранил основной персонал, чтобы они приглядывали за домом.

Он вытащил из кармана мобильный телефон и сказал Сейдж, что сейчас вернется. Он уже звонил своей экономке, чтобы сообщить, что летит в Канны и заедет к ней, когда у него будет свободный момент. Он ясно сказал ей, что не планирует останавливаться в шато, так что теперь понятия не имел, в каком дом состоянии. И, кроме всего прочего, он не знал, как объяснить все это Сейдж.