взглядом поле боя и с ходу оценив обстановку, она метнула в фашины «Огненный шар», несущий мощный заряд высокорангового одарённого. Рвануло на славу. В воздух взметнулись жирные клубы огня, чёрный дым, комья земли, фашины. А ещё сами штурмующие, кто целиком, а кто по частям, раскидывая не только конечности, но и внутренности.

Её офицеры также не остались в стороне, и в скопление пехоты ударили такие же «Шары», разве только послабее. Один из них оказался ледяным, тут же проморозив разорванных в клочья бедолаг. Если атака полковника разметала фашины, и на их место устремилась вода, то после работы её офицеров остались внушительные воронки.

Затем настал черёд «Стрел», выкашивавших ливонцев десятками. Другие плетения хороши только против одарённых или в непосредственной близости, а потому пришлось немного обождать, пока не пройдёт откат. Впрочем, длилось это недолго, и вновь четыре «Шара» устремились в противника, уже бросившегося бежать. А следом за разрывами опять стремительные и смертоносные росчерки «Стрел».

Вот только что положение обороняющихся казалось безнадёжным, и штурмующие едва не ворвались на вал. Но не прошло и четверти минуты, как они уже бежали во все лопатки, теряя оружие и оставляя раненых.

Голицына посмотрела на Ярцева, который поднялся с уже заряженным ружьём и уложил его на сгиб руки. Потом глянул в поле, перевёл взгляд на неё и слегка развёл руками, словно выказывая своё восхищение и вопрошая, откуда, собственно говоря. В ответ она улыбнулась, испытывая гордость за своего избранника, с честью прошедшего испытание серьёзным боем. Потом едва заметно пожала плечами, мол, так уж вышло, и обернулась к подошедшему коменданту редута.

— Командир гвардии его императорского величества Измайловского полка одарённых княжна Голицына.

— Командир третьей роты Себежского полка капитан Яковлев. Позвольте выразить мою признательность, ваша светлость. Если бы не ваше вмешательство, то, боюсь, мы не выстояли бы.

— Но до конца исполнили бы свой долг. Позвольте мне выразить моё восхищение самоотверженностью ваших людей и вашей лично. Но к делу, господин капитан. Мне стало известно о нахождении здесь великой княжны Долгоруковой, и я со своими офицерами прибыла, чтобы сопроводить Марию Ивановну в Москву, — озвучила она наспех свёрстанную легенду.

— Её высочество действительно находилась здесь, но ещё до начала штурма мы с экспедитором Тайной канцелярии отправили её в Москву посредством портала. Позвольте представить, Ярцев Пётр Анисимович.

— Благодарю… Эм-м.

— Кирилл Романович, — подсказал капитан.

— Благодарю, Кирилл Романович, но мы уже знакомы с Петром Анисимовичем, и, признаться, меньше всего я ожидала увидеть его здесь.

— Так уж вышло, ваша светлость, — скромно ответил молодой человек.

— Хорошо, об этом мы поговорим в следующий раз. Сейчас же, Кирилл Романович, нужно ковать железо, пока горячо. Прикажите оседлать трёх лошадей для меня, вас и прапорщика с белым флагом. Я не могу задерживаться здесь слишком долго, но и уйти просто так не желаю.

Ворота ничуть не пострадали, а потому вскоре они опустились поперёк рва, и три всадника покинули редут, направившись прямиком в сторону противника, спешно приводящего свои расстроенные порядки в надлежащий вид.

Примерно в полуверсте от расположения полка к ним навстречу выехали трое во главе с кронпринцем, как видно, он сделал правильные выводы, рассмотрев её благодаря «Дальнозоркости» во всех подробностях. А ещё он прекрасно понял намёк и подобно Елене Митрофановне оставил своих людей позади, в одиночку выдвинувшись к ней для приватной беседы.

— Позвольте отрекомендоваться, командир гвардии его императорского величества Измайловского полка одарённых княжна Голицына, — начала она первой, так как уже знала, что её собеседник выше неё по положению.

— Командир Мариенбургского полка кронпринц Рудольф, — довольно скромно представился тот.

— Ваше высочество, для меня большая честь говорить с вами, и я прошу не счесть мои слова дерзостью. Я просто служу российскому императору и выполняю свой долг согласно присяге.

— Вы можете говорить совершенно свободно, княжна, — с лёгким кивком произнёс кронпринц.

— Я со своими людьми прибыла, чтобы эвакуировать наследницу российского престола великую княжну Долгорукову, волей случая оказавшуюся тут.

— Её высочество…

— Уже находится в Москве, ваше высочество. Что же до меня и моих людей, мы не можем оставить наших боевых товарищей на произвол судьбы.

— Желаете драться? Это ваше решение, — пожал плечами Рудольф, словно хотел сказать, что каждый сам выбирает место гибели.

— Если мы останемся, ваше высочество, то вы вынуждены будете запросить подкрепление, в том числе и артиллерию. Это не бравада, а всего лишь констатация факта. Вы могли заметить, что в настоящий момент редут обороняют как минимум четверо сильных одарённых. Полагаю, что подобное развитие событий не лучшим образом скажется на вашем авторитете и раскладах сил при дворе, как вызовет и неудовольствие самого короля. Но если вы позволите гарнизону редута уйти с оружием и с развёрнутым знаменем, тогда расклад получится уже в вашу пользу. С одной стороны, вы выполните приказ его величества, деблокировав тракт ещё до полудня. С другой, выкажите уважение и проявите великодушие по отношению к храбро сражавшимся защитникам Заситино. Что такое неполная рота при одном единороге в сравнении с возможными репутационными выгодами или потерями?

— Ваши слова звучат убедительно, княжна. Хорошо. Быть по сему. У коменданта есть ровно час, чтобы оставить редут и выдвинуться по направлению к Себежу. Вскоре мой офицер прибудет к нему для сопровождения за линию позиций ливонской армии.

Удивило ли Голицыну та лёгкость, с которой ей удалось добиться своего? Вовсе нет. Ведь уже говорилось, что она держала руку на пульсе дворцовых интриг. Просто при этом не забывала уделять внимание и королевским дворам Европы. А потому прекрасно отдавала себе отчёт по раскладам в отношении кронпринца Рудольфа…

— Всё, что могла, я сделала, Кирилл Романович. Увы, но я не могу себе позволить задержаться здесь дольше положенного. Единственно перед уходом мы ещё окажем помощь вашим раненым, но тут, исходя из личных запасов вместилища.

— Я безмерно благодарен вам, ваша светлость, от лица моих людей и от себя лично, — поклонился капитан Яковлев.

— Не стоит благодарности, Кирилл Романович. Сожалею о том, что не могу сделать большего. Увы.

Буквально за каких-то полчаса офицеры оказали помощь раненым. Участвовал в этом и Ярцев, в смысле слил излишки Силы в накопители гвардейцев, плетения которых при равных вложениях куда эффективней выходящих из-под его руки. Ну, по меньшей мере все так полагали, предполагая, что он обладает всего лишь вторым рангом.

— Я бы хотел остаться со