Не-ет! Больше я со Сласей не пью. Даже под страхом принудительного санатория-харахирия!

– Еще энергии жизни? – спросил Эйдигер так, словно предлагал выпить «на посошок», и улыбка его странным образом потеплела.

– Электротока? – хмыкнул через его плечо Ламар. Эйдигер небрежно повел локтем, младший Мастгури сложился пополам и прокряхтел:

– Понял! Не дурак! Мог бы и так сказать.

– Мог бы, – невозмутимо подтвердил Эйдигер. – Но так ты лучше запоминаешь. Проверено с детства.

– А-а-а, – многозначительно протянул Ламар и почему-то потер лоб, затем – под глазом, а потом – и ягодицы. Кажется, эти части его тела с детства помнили прелести общения со старшим братом.

Внезапно нас сильно встряхнуло, а потом еще раз и еще.

И вот тут я обнаружила, что мы уже давно не в Академии Войны и Мира и даже не в Академии Внушения и Наваждения, а где-то еще… «Где-то» выглядело как ангар для самолетов, только с полками для сна размером с хорошую пятиспальную кровать. За окном быстро мелькали деревья с кустарниками и что-то зазывно постукивало. Тыц-тыц-тыц… Вначале я заподозрила, что мы в поезде. В таком вот варварском поезде, рассчитанном на воителей из нашей Академии, а «тыц-тыц» – перестук колес.

Но потом я увидела Сласю…

Сразу подумалось – как хорошо, что лежу, да еще в дальнем от мрагулки углу. Все-таки есть в Мастгури гуманизм. Просто братья об этом не подозревают. Наивно полагают, что это методика выживания среди себе подобных.

Слася возвышалась посреди ангара и крутила на шее нечто вроде… колеса от большегруза, только полностью стального и вдвое больше размером. Мрагулка орудовала им так, что даже Эйдигер с Ламаром пригибались, когда колесо предупредительно наклонялось в их сторону.

– Слася у нас будет показывать художества в гимнастике! – гордо сообщил Доктор Шок, уже переставший кряхтеть. – Вот, тренируется с обручем!

– Мы едем на Спартакиаду? – осторожно поинтересовалась я.

– Мгу! – бодро подтвердила Слася и резво так выбросила ногу в сторону. Ламар отскочил к стене, Эйдигер отшатнулся, подхватил меня на руки и унес подальше. Мрагулка лихо перекинула «обруч» на щиколотку и продолжила «упражнение».

Мой взгляд упал на четыре увесистые палицы, какие не всякий Илья Муромец поднял бы с первого раза. Каждая была окована шипами величиной с палец Эйдигера Мастгури. Ольга как-то рассказывала, что, приехав в Академию Войны и Мира, непроизвольно, совершенно машинально начала мерить все «вархарами» и «драгарами». Похоже, это заразно.

– Нравятся мои булавы? – вскинула бровь Слася, заметив направление моего взгляда.

– Оч-чень, – только и смогла выдавить я. – А что же я буду там делать? Ну, на Спартакиаде? – спросила растерянно. – И где Оля? Она вроде должна была ехать с вами? По крайней мере, Езенграс говорил…

– Спокойно! – Эйдигер не дал мне встать, уложил на полку и сурово произнес: – Чувствовать себя здоровым и быть здоровым – далеко не одно и то же! Почти все пациенты, едва завидев нас с Ламаром, уверяют, что уже выздоровели. Ну, кроме пленных, с кляпом во рту. Прямо на крови клянутся, что одна наша неземная красота излечила их от всех недугов. Но мы никогда и никого не отпускаем из медкорпуса, пока не докопаемся до сути болезни, не подвергнем безграничному чуду исцеления.

Ламар закивал, как китайский болванчик, расплылся в такой улыбке, что мне срочно захотелось провалиться под пол. Пусть даже там колеса, днище автобуса. Зато нет братьев Мастгури с их чудодейственными методами лечения, больше похожими на средневековые пытки.

Слася принялась так бешено вращать обруч, словно и ее не обошли стороной живительные методы братьев Мастгури. Я задергалась, попыталась встать в надежде унести ноги, а заодно и все тело от полного и безграничного исцеления. Но стальная пятерня Эйдигера буквально пригвоздила к месту.

– Алиса. Ну полежи еще немного. Мне надо проверить показатели, – неожиданно теплым, мягким тоном произнес старший Мастгури. – Мортвейн – забористая штука. С ним надо поосторожней. И не беспокойся ты так! Варвар красавицу не обидит!

– Ага! – радостно воскликнул Ламар. – Именно так я и говорю всем, кто хочет избежать уникальной электрошоковой терапии. Кстати, после нее каждый первый признается, что и впрямь чувствует себя как никогда прежде. Убеждает, что никогда в жизни такого не чувствовал.

Честно говоря, мне становилось все больше не по себе. Находиться в одном вагоне с братьями Мастгури, чья методика полного и безграничного исцеления наводила ужас на все перекрестья – уже само по себе нешуточное испытание для нервной системы. А тут еще Слася продолжала крутить и перекидывать обруч то на руку, то на ногу, то на шею. В груди билась одна последняя надежда – на благоразумие Эйдигера. Тем более на лице старшего Мастгури застыло вполне себе нормальное выражение. Хотя нет, оставалась еще надежда на Олю, которая едет где-то неподалеку, возможно, даже в соседнем вагоне.

В конце концов, я могу попытаться докричаться до сестры. От одной мысли про мортвейн и его последствия захотелось вопить так, чтобы стекла посыпались из окон.

Недолгое время Эйдигер проверял мои «показатели». Причем вначале это и впрямь выглядело как врачебный осмотр – старший Мастгури посчитал пульс, послушал сердце и легкие стетоскопом размером с мою ладонь… Но зате-ем… Эйдигер вгляделся в мою грудь, в бедра, еще раз в грудь и снова в бедра. И я начала всерьез опасаться, что ничем хорошим такой осмотр не закончится.

– А где Оля? – нашла я единственный весомый аргумент, потому что все остальные весомые аргументы были в руках у Сласи. Теперь она перешла на булавы и жонглировала ими неподалеку от нас. Трижды угодив в потолок, брутальные «спортивные снаряды» проделали там внушительные выемки, хотя вагон наверняка строился из варвароупорных материалов. Других в Академии Войны и Мира просто не использовали.

Становилось ясно – целыми уйдут со Спартакиады далеко не все зрители, главное, чтобы все выжили. А для этого требовалось лишь, чтобы Слася не промахнулась.

И вот только я так подумала, раздался характерный ойк… звон, грохот – и в образовавшейся дыре между вагонами появилась монументальная фигура Лархара Зарзелази. Олин сосед-скандр потер свежие фингалы под обоими глазами и поддернул плавки с громадным костром на самом интересном месте – пламя, естественно, взвивалось вверх… Окинув помещение беглым взглядом, Лархар потрясенно помотал головой и спросил:

– А это случайно не ваше?

Скандр протянул Сласе ее «обруч».

Оказывается, пока я размышляла, как пережить «осмотр» Эйдигера, уцелев морально и физически, мрагулка взялась за два снаряда сразу. И результат не заставил себя долго ждать.

«Обруч» пробил перегородку между вагонами и теперь покачивался на пальце у Лархара. Судя по тому, как легко поигрывал им Зарзелази, почти не напрягая мизинец, фингалы ему поставила не Слася, а любимая супруга.