– Надо вытащить тебя. – Голос Мэй-Си стал твердым, будто металлическим. Ни тени сомнения, ни капли неуверенности.

– Мы вытащим его, – мрачно заявил Ник.

– Не говори заранее, – остановил брата Жак. – Как мы туда заберемся, если они сразу уничтожают плазму и росток?

– Только снаружи. Там есть входные отсеки, – подсказала Эмма. – Я не бывала в них, но знаю, где они находятся. Не раз изучала карту станции.

– Ты? – Ник удивленно поднял брови и хлопнул себя по коленям. Деревянные бусины на его браслетах бешено заплясали.

– Я. Могу показать.

– Неосмотрительно подвергать девочку такой опасности, – забеспокоилась Мэй-Си.

Выражение ее милого круглого лица в этот момент вдруг сильно напомнило выражение Таис, когда та отправилась в запертые ангары за Федором. Такая же решимость и такое же отчаяние.

– Она уже участвовала в битвах, и не раз. – Ник принялся убеждать жену брата. – Она не растеряется. Попробуем проникнуть извне. Скафандры у нас есть.

– Открытый космос? – нахмурилась Мэй-Си.

– Не отпускай их, – тут же зазвучал голос Люка. – Я не сильно ранен, я смогу выбраться сам. Не рискуй мальчиками!

– Все, отправляемся. – Жак повернулся и направился к ангарам. – Старших братьев надо слушаться, но не всегда. Мы это уже проходили.

Настоящие деревья были с ним согласны.

Эмма тоже понимала, что надо вытаскивать Люка. Раньше, еще когда она жила на станции, дети всегда выручали своих. Это было неписаным правилом, ориентиром, своеобразным маячком, помогающим принимать решения.

Своих надо выручать. Потому что это свои.

Здесь, в семье инопланетян, судя по всему, действовали так же. Вот и чудесно.

Эмма поднялась и вслед за Жаком направилась к ангару.

5

У широких раздвинутых дверей Эмму остановил Ник. Положил ладонь на плечо, слегка надавил.

– Полетишь вместе со мной, в моем катере. Потому что катер Люка пострадал, его уже нет. Осталось только три, и всеми ими рисковать мы не можем. И надо быстро управиться, потому что, выручая Люка, мы теряем время, и крейсер с детьми удаляется от нас. А наша первейшая обязанность – охранять его. Мы нарушаем свои обязательства.

Эмма торопливо кивнула: согласилась.

– Отлично. Летим.

Эмме пришлось облачиться в серо-белый костюм, плотно облегающий тело, мягкий, невесомый и удивительно удобный. Прозрачный овальный шлем нашелся на полочке в круглом катере.

– В этом скафандре ты сможешь выходить в открытый космос, – сказал Ник, оглядывая Эмму с головы до ног.

Эмма торопливо заплела волосы в косу, чтобы не мешали, и заверила Ника, что ей удобно.

Мэй-Си наблюдала за сборами, лично проверила катера. А когда все было готово, приблизилась к братьям, положила ладони им на плечи и поцеловала каждого в щеку.

– Берегите себя, мальчики, – тихо сказала она. – И привезите моего Люка.

– Люк всегда выпутывался из разных передряг, – ухмыльнулся Ник, – и сейчас выпутается.

– Да хранит вас всех Настоящая мать, – тихо, еле слышно проговорила Мэй-Си, словно произнося какую-то ритуальную формулу.

– Да хранит нас всех Настоящая мать, – тут же согласился с ней Жак.

Потом Мэй-Си подошла к Эмме и точно так же положила ладони ей на плечи. Тепло рук Мэй-Си передалось даже через прочную ткань скафандра. Или Эмме только показалось?

– Да хранит тебя Настоящая мать, – произнесла Мэй-Си и поцеловала Эмму.

Мэй-Си не притворялась, она действительно дорожила Эммой и переживала за нее. Мэй-Си умела любить не только собственных детей и своего мужа. Тепло ее привязанности распространялось на всех жителей крейсера «Дракон», и даже Эмме перепадало.

Только Эмма была недостойна этого тепла. Потому что в свое время не сумела уберечь самого дорогого человека, не сумела быть верной и вовремя прийти на помощь.

Может, поэтому так торопится сейчас помочь Люку?

Эмма отстранилась, повела плечом, стараясь сбросить теплые ладони. Повернулась и поднялась по ступенькам катера.

Вперед. Своих всегда надо выручать. Это самое главное правило.

1

Надя быстро научилась печь лепешки в здешних печах. Ловко шлепала тесто на горячие стены, уверенно управлялась с топкой. Таис только смотрела на то, как она это делает. Сама она научилась разве что варить кашу и запекать рыбу. Гораздо ловчее она владела мечом и бластером. Кулинарные же способности ей не достались, судя по всему.

Вот и сейчас, ополоснув руки, лицо, шею и ноги холодной водой, она уселась на плоском камне рядом с печкой, подперла голову руками и принялась ждать, когда же на деревянном столике, устроенном под навесом, появится стопка ароматных горячих лепешек.

Травяной чай был уже заварен – пузатый кувшин, наполненный доверху, стоял на самой середине столешницы. Рядом с Таис устроились пятеро малышей, все чумазые, черноглазые и настороженные. Они нахохлились, точно воробьи, подбирали под себя руки и ноги, втягивали головы в плечи. Они все еще боялись.

Да и немудрено, ведь самому старшему было не больше восьми. Малявки, одним словом.

Каждому Надя успела сунуть по горсти темных, липких ягод, и они медленно тянули их в рот, пачкаясь еще больше. Чьи это дети? И почему их оставили обезьянам?

Все это только предстояло узнать.

Потому Таис терпеливо ждала, когда же жители деревни приведут дома в порядок и можно будет поискать родителей мальчиков. Все уцелевшие дети были мальчиками.

Федор и Григорий все еще помогали с уборкой. Таис становилось тошно при одной лишь мысли о том, чтобы выносить мокрые от крови трупы и где-то их закапывать, потому она даже не пыталась помогать. Все, что могла, она уже сделала, потому честно заслужила отдых.

Жители возвращались, мимо их огородика то и дело проходили женщины, мужчины, дети и старики. Притихшие, взволнованные, они вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть, уцелели ли их дома, охали при виде мертвых обезьян и тихо переговаривались друг с другом. Они еще пока не знали, кто укокошил столько животных, потому в огород к Таис и Наде не заглядывали. Просто проходили мимо.

И никто не хватился оставленных мальчиков. Пятеро малышей все еще сидели у стола, и им первым Надя дала лепешки. Лопали они торопливо и молча.