Только тогда по-настоящему начинались дневные дела. Мужчины приводили свой вид в соответствие для приемной комнаты, а дамы – те, которые не были обязаны работать, – садились у своих окон и начинали смотреть на то, что происходит на улице внизу, и ловить взгляды, которые могли быть украдкой брошены на них. Это было большим развлечением; только иногда осторожная мать или тетка ласковыми уговорами убеждала дочь или племянницу уйти с ее наблюдательной позиции. Так быстро пролетали два или три часа. В это время мужчины ходили в гости друг к другу, а дамы посылали служанок, чтобы договориться о вечерних визитах. Те же, кто был расположен остаться дома, переходили в свои просторные комнаты, где, в одиночку или маленькими группами, занимались шитьем: вышивали себе покрывала, рубахи или шаровары золотой нитью или рубаху для мужа, сына или брата – красным или белым шелком, для чего было необходимо большое мастерство. Остальные читали, посещали больных или здоровых подруг в их комнатах или занимались еще какими-нибудь своими делами. К этому времени наступало уже час дня. Служанки приходили к нам, чтобы напомнить о второй молитве. Солнце в это время находилось в зените, так что все были рады начать первую половину дня в тонкой прохладной одежде на мягком, красиво сотканном коврике, который украшен благочестивыми надписями. Потом мы то дремали, то болтали, то откусывали немного от фрукта или пирожка и так очень приятно проводили время до четырех часов дня. В четыре часа мы молились в третий раз, затем одевались более нарядно и снова появлялись перед султаном, чтобы пожелать ему доброго дня. Взрослым детям разрешалось называть его «отец», но малыши и их матери должны были обращаться к нему «государь».

Наступало время для второй и последней за день трапезы, за которой собиралась вся семья. После нее евнухи выносили на широкую веранду европейские стулья, но только для взрослых, а маленькие дети должны были стоять в знак уважения к старшим: нигде не почитают старших годами больше, чем на Востоке. Семья собиралась вокруг султана, а на заднем плане выстраивались в ряд красивые, хорошо вооруженные евнухи. Нам подавали кофе и освежающие напитки. Беседу сопровождали звуки громадного органа, самого большого, который я когда-либо видела. Для разнообразия могли завести одну из больших музыкальных шкатулок или приказывали петь слепой арабской девушке по имени Амра, которая была одарена чудесным голосом.

Примерно через полтора часа семья расходилась, и каждый шел, куда ему или ей хотелось. Одним из любимых способов проводить время было жевание бетеля. Это обычай народа суахили, и потому он не нравится арабам из Аравии; но те из нас, кто родился на восточном побережье Африки и вырос среди негров и мулатов, легко приобретали эту привычку, несмотря на насмешки наших арабских родственников. Но все же мы жевали бетель тайком, в отсутствие султана, который это запретил.

Благодаря различным забавам быстро пролетало короткое время до заката, о котором сообщала стрельбой из мушкетов и барабанным боем охрана, состоявшая из индийцев. Это также был сигнал к молитве. Но эта четвертая молитва была самой торопливой за день, потому что все, кто не собирался отправиться в гости, ждали дома гостей – сестер, мачех, пасынков и падчериц, младших жен. На это время у нас были для развлечения кофе и лимонад, пирожки и фрукты, шутки и смех, чтение вслух, игра в карты (но не на деньги или на что-либо другое), пение, музыка, которую играл на сесе негр, шитье, вышивание, плетение кружев – как кому хотелось.

Так что совершенно напрасно полагают, что у богатой восточной женщины нет никаких дел. Это правда, что она не рисует, не играет на пианино и не танцует (в немецком понимании этого слова). Но это не единственные способы проводить время, которые существуют на свете. Там мы все довольны своей жизнью; нам совершенно чужда постоянная лихорадочная погоня за новыми удовольствиями и радостями. А поэтому с европейской точки зрения восточный человек, несомненно, может выглядеть мещанином.

Уйдя в свои комнаты на ночь, мы отпускали слуг-мужчин к их семьям, которые жили в отдельных постройках за пределами дома. Обычно гасили только свечи, а масляные лампы оставались гореть на ночь. Обычай посылать детей старше двух лет спать в определенное время вышел из употребления; дети сами выбирали время для сна, а часто и место для него, так что иногда рабам приходилось нежно поднимать их и, производя как можно меньше шума, переносить малышей в их кроватки. Все, кто не выходил из дома и не принимал гостей, обычно уходили спать в десять часов вечера, хотя кое-кто предпочитал дышать свежим воздухом на плоской, хорошо подметенной крыше до полуночи. Примерно в половине седьмого полагалось читать пятую, последнюю молитву. Но именно в это время человек часто находится в обществе других людей или занят чем-нибудь еще, поэтому правила позволяют отложить завершающую молитву до отхода ко сну. Богатым женщинам помогают уснуть рабыни, одна из которых снова растирает тело госпожи, а другая обмахивает ее веером. Чтобы освежиться, очень хорошо вымыть перед этим ступни в одеколоне. Как я уже упоминала, женщины спят полностью одетые, не снимая даже украшений.

Возвращаясь к рассказу о кулинарии, я должна добавить несколько подробностей того, как подавали еду во дворце моего отца на Занзибаре. У нас не было специальной комнаты для приема пищи, мы ели на веранде. Там евнухи ставили на сефру сразу всю приготовленную для употребления на этот раз еду. Сефра по форме немного похожа на бильярдный стол, но ее высота – всего несколько дюймов, вокруг крышки идет широкий выступ вроде карниза. Хотя у нас было много европейской мебели – шезлонги, столы, стулья и даже несколько шкафов для одежды, – мы все же садились есть истинно по-восточному, то есть на коврики или циновки, лежащие на полу. Все располагались строго по старшинству: султан занимал место во главе стола, старшие дети – рядом с ним, а маленькие (те, которые были старше семи лет) – в дальнем конце стола.

У нас было много тарелок, часто их количество доходило до пятнадцати. Основным кушаньем всегда был рис, и существовало много разнообразных способов готовить его. Из мяса предпочтение отдавалось баранине и курятине. Мы также ели рыбу, восточные виды хлеба, различные мучные кушанья и сладости. В противоположность немецкому порядку, всю еду ставили на стол до того, как люди рассаживались. По этой причине не нужно было, чтобы кто-то прислуживал за столом, так что евнухи отступали назад и становились в ряд на небольшом расстоянии от нас, готовые выполнять приказы. Часто султан посылал одного или нескольких из них с особенно лакомыми кусками к ребенку, еще слишком маленькому, чтобы есть за столом, или, иногда, к больному. Я помню тот уголок в Бет-иль-Мтони, где я получала блюда с едой, которую он присылал мне. Мы, малыши, получали ту же еду, что взрослые, но, разумеется, было почетно, что наш отец выбрал ее, и он сам получал от этого большое удовольствие.

Сев за стол, все тихо, но ясно различимым голосом произносили благодарственную молитву: «Во имя Аллаха всемилостивого». После еды молились: «Благодарим Господина Вселенной». Наш отец всегда первым садился на свое место и первым вставал с него. Не было в обычае, чтобы каждый ел со своей отдельной тарелки, а все блюда, кроме риса, подавались в большом числе маленьких тарелок, симметрично расставленных на сефре, и с каждой тарелки ели два человека. Во время еды не пили, но после нее можно было выпить шербета или подслащенной воды. Обычно не было и разговоров, кроме тех случаев, когда султан что-то говорил кому-либо из присутствующих. В остальное время стояла почти полная тишина – это тоже хорошо. Фрукты и цветы на сефре никогда не появлялись. За несколько минут до еды и через несколько минут после нее рабы подавали тазики с водой и полотенца, чтобы мы вымыли руки. Твердую пищу мы обычно ели руками, а на стол она подавалась нарезанной на мелкие кусочки. Ложками мы пользовались, но ножи и вилки нам приносили, только если надо было оказать уважение гостям-европейцам. Те, у кого были утонченные манеры, не только мыли руки, а еще и смачивали ладони духами, чтобы удалить запах еды.