Вера Михайловна из двадцать первого века, как и ее мать, всю жизнь проработала воспитательницей в детском саду, хотя сама призналась мне, что мечтала стать врачом. Ну так пусть у этой Веры мечты сбудутся!

Когда следующим вечером я вручил подарок и объяснил, в честь чего он, Вера аж ненадолго потеряла дар речи, а потом неуверенно спросила:

– Витя, я даже не знаю… они, наверное, очень дорогие?

– Не очень, – пожал плечами я, – тем более что мне неделю назад премию дали. И вообще, мне для друзей и родных денег не жалко. Могу и подороже что-нибудь подарить, если хочешь. Мопед как у меня, например.

– Нет, мопед не надо… Вить, ты лучше скажи, я тебе друг или родная?

– И то, и то. А что, были сомнения?

– Да… то есть нет… ой…

Вера покраснела, быстро чмокнула меня в щеку и убежала в свою комнату, я же, глянув в зеркало, убедился, что у меня на физиономии до сих пор так и светится глупая улыбка. Виктор Васильевич Антонов, наверное, удивился бы – да что это с ним такое? Но Витя Скворцов удивляться не стал. Ему все было ясно.

Девятнадцатого июня я остался один в квартире. Соседи всей семьей уехали отдыхать – дяде Мише дали льготную семейную путевку в Крым. Вот только Джульку с собой они взять не смогли, и он, собака, остался со мной.

Такая щедрость профкома не была чем-то исключительным, но все-таки подобные путевки раздавали не всегда и не всем. Поэтому соседи решили, что пусть лучше телевизор у них появится на пару месяцев позже, но к морю они съездят, тем более что никто из них его до сих пор ни разу не видел.

А так как у меня наконец-то получилось перенести в шестьдесят третий год фотоаппарат, я, купив пленок и книжку «Справочник фотографа-любителя», вручил все это Вере с наказом наснимать как можно больше, а то, мол, я тоже море видел только на картинках.

Применительно к Вите Скворцову это скорее всего было правдой, но Антонов уже не раз бывал на Черном, Средиземном и Красном морях, так что я Вере не очень завидовал, хотя, конечно, показывать старался обратное. А она, ясное дело, меня жалела.

– Да ерунда, – отмахнулся я, – мне все равно отпуск пока не положен, слишком мало работаю. Зато права уже получил, так что сейчас могу купить настоящий мотоцикл, за зиму его привести в порядок и на следующий год съездить на море уже на нем.

– И меня возьмешь? – заинтересовалась девушка.

– Посмотрим на твою успеваемость. А пока иди чемодан собирай, а то не одно, так другое забудешь, и придется тебе сокрушаться на берегу моря из-за отсутствия чего-нибудь нужного. Например, купальника.

– Ой, а я не помню, положила его или нет…

– Вот именно, так что иди.

И, значит, соседи в конце концов собрались и уехали, а мы с Джулькой остались. Первые два дня он потерянно бродил по квартире, заглядывая в темные углы и не понимая, куда же почти все делись, но потом потихоньку ожил. Теперь по утрам я отчаливал на работу не сразу, а после пятнадцатиминутной прогулки с собакой, а вечером мы гуляли уже полчаса. Заодно я понял, отчего пустырь между Второй и Третьей улицами Строителей назывался Собачьей площадкой. Таких гуляющих, как мы с Джулькой, по утрам и вечерам там было куда больше, чем обычных людей, без собак.

Перед отъездом тетя Нина набила мой холодильник продуктами, так что на первую неделю мне точно хватит, а вторую как-нибудь перекантуюсь, не совсем же я безрукий в кулинарном смысле. Вон, макарон почти полшкафа, вари – не хочу. И перловки там тоже немало.

А вообще, похоже, без денег из двадцать первого века мне не обойтись, подумал я. Заготовительные операции уже слегка облегчили карман, а тут ведь пора покупать магнитофон, да и мотоцикл, если честно, тоже не помешает. Что-то одно я еще осилил бы, но оба предмета роскоши сразу – уже нет. Тем более что на работе, узнав о моих намерениях относительно мотоцикла, все стали наперебой советовать не связываться с «Ковровцем», а купить «Яву». И долго расписывали мне ее несравненные достоинства.

Я слушал вполуха, ибо прекрасно знал, что такое «Ява». У Антонова когда-то она была, причем именно такая, как сейчас продается, то есть шестнадцатисильная двухцилиндровая «старушка». Действительно, у этого мотоцикла хороший мотор и довольно удачная передняя вилка. Задний маятник уже не очень, его портят слишком узко расположенные крепления, из-за чего он быстро разбалтывается. Рама так себе, но ездить можно. Седло отличное, куда удобнее в дальних поездках, чем на последующих моделях. Но вот свет – полный отстой. Даже хуже, чем на «Восходе». Лучше бы его вовсе не было, я бы тогда и не пытался ездить ночью. А так – пытался, но получалось плохо, особенно на серпантинах по пути к Сочи. Но я даже тогда смог его улучшить, неужели сейчас не смогу?

Вскоре оказалось, что и с деньгами я поторопился. Ну вот откуда, интересно, у меня взялись такие мелкоуголовные наклонности? Чуть возникают трудности, сразу задумываюсь о контрабанде, пусть даже и межвременной. А все решается гораздо проще.

Выяснилось, что у нас в институте есть такая интересная организация, называется касса взаимопомощи, и я как-то незаметно для себя ухитрился стать ее членом с первого дня в ФИАНе. Даже, оказывается, взносы туда регулярно платил. Так вот, она мне, как передовику производства и активному рационализатору, была готова ссудить пятьсот рублей на полтора года и под два процента годовых. А двухгоршковая «Ява» стоила шестьсот тридцать, так что у меня после ее покупки еще и на магнитофон останется. Довольно неплохая «Астра» стоит сто сорок пять рублей. Электроника там, конечно, так себе, но ее в любом случае менять, зато протяжка очень даже ничего.

Ну и оттого, что дома даже поговорить было не с кем, Джуля все-таки был хоть и внимательным, но не очень словоохотливым собеседником, я стал чаще задумываться и даже пришел к определенным выводам.

Итак, то, что через четверть с небольшим века случится с Советским Союзом, мне не нравится, и я хочу если не полностью предотвратить, то хотя бы откорректировать процесс. С чего надо начать? Разумеется, с подбора единомышленников, один я много не навоюю. Какие к ним предъявляются требования? В идеале следующие.

Первое – кандидат должен иметь возможность понять глубину грядущей катастрофы и поверить в нее.

Второе – он должен хотеть что-то исправить.

Третье – он должен обладать такими умственными и моральными данными, чтобы это смочь.

И, наконец, четвертое. Этот самый кандидат должен иметь административные возможности для влияния на политику советского руководства. Или достаточно реальные перспективы приобретения таковых.

Понятно, что идеала в природе не бывает, вряд ли я найду человека, подходящего по всем четырем пунктам. Но можно рассмотреть паллиативные варианты. Начнем, пожалуй, с самого заметного, без портретов которого не обходится ни одна газета, который постоянно маячит в телевизоре и занимает заметную часть времени в сетке радиовещания. То есть с нашего дорогого Никиты Сергеевича. С четвертым пунктом у него все в порядке. А с остальными?