Тот не отвечал, все убыстряя шаг. Зато Данилка, обернувшись к матери и держась одной рукой за шею Игоря Николаевича, сказал с гордостью в голосе:

— Это я его убил.

— О, господи! — вскрикнула Лида.

Они были уже среди домов, и поэтому Игорь Николаевич остановился. Редким прохожим вокруг было не до них, и поэтому он резко повернулся к женщине.

— Ты, вообще, можешь помолчать? Хотя бы ради мальчишки.

С этими словами он поставил ребенка на асфальт.

— Идем скорее, надо попытаться поймать такси. У тебя есть деньги?

Лида заглянула в кошелек.

— На такси хватит?

— Не знаю. Мы живем не далеко.

— Ну-ка, — Игорь Николаевич сам взял у нее кошелек. — Пошли. Возле вашего дома есть аптека?

— Да, в центре, не очень далеко.

— Хорошо. Мы купим что-нибудь успокаивающее.

Дома у Лиды они были через 20 минут, и Игорь Николаевич, сделав мальчику укол, сам уложил его в постель.

— Что с ним? Очень плохо? — спрашивала Лида, укрывая мальчика одеялом.

— Конечно. Рецидив всегда опаснее первого проявления.

— Господи.

Игорь Николаевич выпрямился, изучающе глядя на женщину, а та склонилась над ребенком.

— Он спит.

— Еще бы. Я знаю, что делаю.

— Но он опять начнет кричать по ночам.

— Завтра придется провести с ним очередной ПТС.

— Что?

— Психотерапевтический сеанс. И надо было этому дебилу сдохнуть на глазах у мальчика. Ничего. Не излечима только врожденная патология, — и Игорь Николаевич резко сменил тему. — Может за все труды угостишь?

— Простите. Я сейчас. У меня есть немного сахара.

Лида метнулась на кухню, открыла кран, взялась за чайник. Но крепкие мужские руки помешали ей, а изголодавшиеся губы прижались к обнаженной шее.

Удивленная Лида обернулась.

— Молчи, глупая, — говоря, словно задыхаясь, Игорь Николаевич запустил руки за вырез ее платья, нащупывая груди. — И тебе хорошо, и мне. Садись на пол.

Подавленная его волей и его напором, Лида покорилась.

— Только не рассчитывай на долгую связь, — говорил Игорь Николаевич и слова никак не вязались с его тоном, с руками, задирающими подол. — Единственное, что у тебя есть стоящее, это твое тело.

Лида подчинялась его рукам, его действиям, но чувствовала себя раздавленной.

Беря ее грубо и властно, Игорь Николаевич думал о своей жене и мстил ей, унижая другую, а та только пассивно отдавалась ему, ни о чем не думая.

Закончив и одевшись, Игорь Николаевич ушел, не дожидаясь чаю и взяв из Лидиного кошелька последние деньги на такси. А та осталась опустошенная, словно ее растоптали и выбросили. Проплакала она всю ночь, но при этом не забывая прислушиваться к легкому дыханию своего ребенка, спавшего безмятежным сном.

Игорь Николаевич, выбросивший с вечера из головы все свои неприятности, утром за завтраком снова задумался. А задумавшись, позвонил еще одному своему другу, работавшему прозектором в больнице Склифосовского. Тот пообещал узнать через своих знакомых о результате вскрытия Павла Ганичева, умершего такого-то числа по такому-то адресу. На прием он в этот день не поехал и, взяв уже отремонтированную машину, направился в морг «Бибирево». Там, заплатив из своего кармана, напросился на вскрытие и, узнав в одном из трупов того парня с новостройки, стал смотреть, как врач вырезает у умершего орган за органом, изучает, осматривает и бросает в стоявшие рядом ванночки.

— Тебе повезло. Сразу в лоб. Кровоизлияние в мозг. Весьма странно у такого молодого парня.

— Изменение в сердце?

— Никаких. Похоже, ему просто захотелось выбросить всю кровь в голову. И вообще, парень на редкость здоровый. Жить бы ему да жить еще.

— Может яд? Что-то внешнее? Газ, например?

— Мы же с тобой смотрели легкие. Вон, видишь, в растворе. Чисто. Ничего, кроме крови.

— Так от чего он умер?

— Это пусть прокурор решает. Мой диагноз: кровоизлияние в мозг. Может, что-то увидел парень и не выдержал.

Игорь Николаевич задумался сильнее. А когда позвонил своему другу в институт Склифосовского, задумался еще сильнее. Павел Ганичев умер с таким же диагнозом: кровоизлияние в мозг.

Осталась крыса. Игорь Николаевич не поленился, разыскал ее в мусорном баке, положил в целлофан и отнес к своему другу — прозектору. Вскрывали они ее, как умели, изучали крохотные органы, пока не пришли к однозначному выводу: крыса тоже умерла от кровоизлияния в мозг.

Игорь Николаевич задумался, как мог, крепко. Во время Джуны, барабашки и других паранормальных явлений можно поверить во многое, но медику с высшем образованием трудно поверить в то, что четырехлетний, ослабленный, умственно недоразвитый ребенок мог вот так просто убить двух сильных здоровых мужчин и не редкость живучего зверька. В конце концов НЛО еще не приземлялось на Красной площади.

Игорь Николаевич отправился в Институт Дефектологии. Найдя там Дениса Илларионовича Карпюка, он рассказал ему все, боясь, что его сочтут шизофреником с навязчивой идеей.

Но Карпюк сказал довольно бесстрастно:

— Давай, старик, вези своего экстрасенса или как его назвать. Что ж, обследуем, мы недавно Джуну обследовали. Оборудование, оно что, все стерпит. Так что вези, валяй. Я вот знаешь, подумал: у моей тещи тетка в деревне живет: та как глянет, на весь день головная боль обеспечена.

— Бывает, — откликнулся Игорь Николаевич, не особенно задумываясь.

К обеду он был уже в Бибиреве. Купив сто грамм конфет, он стучался в дверь к Ганичевым.

— Здравствуй, — сказал он открывшей Лиде.

Та не ответила, только посторонилась, пропуская и отводя при этом взгляд.

Данилка подкатил к порогу комнаты маленькую машинку и сидел на корточках, выжидательно глядя на вошедшего.

— Привет, Дан, — сказал Игорь Николаевич, наклоняясь к мальчику. — Как дела?

Данилка молчал, продолжая глядеть на него с низу вверх. Взрослый мужчина наклонился к нему, протягивая конфеты.

— Это тебе.

Мальчик потянулся к конфетам, сам так и оставаясь на корточках, взял пакетик и стал, не глядя, разрывать, чтобы достать конфеты.

— Как он спал? — повернулся Игорь Николаевич к Лиде.

— Хорошо. Ни разу не проснулся.

— Ну вот видишь. Вы уже пообедали?

— Да, поели супа.

— Тогда поехали, я договорился в Институте Дефектологии.

— О чем? — Лида отступила, становясь перед Данилкой.