Несмотря на все жевательные резинки, у женщины был голос, звучавший величаво, аристократически. Ну еще бы: она ведь была актрисой. Взять, например, Берти: он говорил так, словно учился в Оксфорде, хотя на самом деле отец его был мясником в Уайтчепеле, так что университет, который он закончил, давал исключительно уроки суровой жизни.

Актриса была немолода: тридцать с чем-то, сказала бы Агата, но оставалась весьма привлекательной ясноглазой брюнеткой с лицом сердечком, кукольно яркими губами и женственными формами, дававшими о себе знать, несмотря на сдержанный гардероб: темно-серый жакет поверх кремовой блузки и светлая серая юбка, темные «загорелые» ноги («Это те самые «жидкие» чулки», – подумала Агата).

Рядом со стоявшим актером Френсисом Л. Салливаном эта женщина среднего роста казалась миниатюрной. Он тоже держал в руке текст роли. Довольно массивный, под два метра ростом, он имел двойной подбородок и тяжелые веки – внешность приятная, но отнюдь не героя-любовника.

Ларри Салливан играл Пуаро в «Алиби» и позже получил ту же роль в «Загадке Эндхауза» («Почему, – думала Агата, – продюсеры настаивают на том, чтобы давать роль крошечного детектива этим громоздким типам? Габариты Чальза Лотона в «Черном кофе» могли поспорить только лишь с его переигрыванием»). В этой постановке Салливан не участвовал (Пуаро не фигурирует в произведении), и его позвали в последний момент как помощника режиссера.

Актриса второго состава (которая появится в важнейших ролях Веры и миссис Брент) ушла из труппы на прошлой неделе, получив более удачную роль в ревю. В обычное время это кончилось бы тем, что ее внесли бы в черный список всех лондонских театров, однако сейчас все понимали, как трудно собрать квалифицированный состав исполнителей в военное время.

Особенно трудно было найти хороших актеров: мужчин, которые предпочли не надевать мундир и коих обязали один или два раза в год выезжать на гастроли «Ассоциации зрелищных мероприятий для военнослужащих». А на хорошеньких молодых актрис был большой спрос в ревю: в числе дефицита в Лондоне военного времени оказались девушки-хористки и танцовщицы.

Сильный голос Айрин – контральто – прозвучал рядом с Агатой и разнесся по всему залу.

– Прошу назвать ваше имя! – произнесла она.

Молодая женщина на сцене, похоже, нисколько не смутилась.

– Нита Уорд, – сказала она.

По другую сторону Агаты прогудел Берти:

– Ах да, мисс Уорд! Как хорошо, что вы смогли прийти.

– Спасибо вам, мистер Моррис, – сказала мисс Уорд.

Берти подался вперед и прошептал жене:

– Взгляни на ее резюме, дорогая. У нее впечатляющий список ролей.

Айрин сурово посмотрела на мужа:

– Ты это так называешь?.. Это ты ее пригласил?

– Ну…

– Это твоя очередная находка, Бертрам?

– Дорогая… у нее есть опыт. Пожалуйста, прочти ее резюме.

Айрин снова бросила на него суровый взгляд:

– С какой стати?.. Ты уже вроде убедился в ее… опыте.

Агате вдруг показалось, что она стала сеткой в теннисном матче. И при этом в матче давних соперников.

Вдруг Агату осенило: возможно, Айрин обречена на такую ревность, поскольку ей лучше всех известно, как именно актриса может продвинуться в театральном мире, и особенно у этого продюсера…

– Ты порой бываешь невыносима, – буркнул Берти и, встав, прошаркал в сторону, чтобы занять место отдельно, ближе к сцене… и своей новой находке.

Айрин холодно и громко попросила:

– Давайте начнем с третьего действия, сцена вторая… Ларри, читайте, пожалуйста, за Блора и Ломбарда.

Молодая женщина ничего выдающегося собой не представляла, но была довольно живой и не запиналась. Она стала шестой, кого они в этот день прослушали для второго состава, и чуть лучше всех прочих.

– Возраст примерно подходит, – решилась прошептать Агата, повернувшись к Айрин.

– Недурна, – признала Айрин. – Чуть низковата.

– О, по-моему, тут дело в Ларри. Он же зверски высокий, наш Ларри.

Айрин коротко хохотнула:

– Да… у него неплохо бы вышел судья.

– У вас великолепный судья. Ларри бывает чуть…

– Помпезен, – договорила Айрин.

– Вот-вот… Но чудесный человек.

– Спасибо! – обратилась Айрин в сторону сцены. – Подождите минуточку, пожалуйста… – Она обернулась назад: – Джанет!

Джанет Камминз, привлекательная брюнетка в очках в темной оправе, поднялась со своего места несколькими рядами дальше и подошла к Айрин. Джанет была секретарем Берти и прекрасно помогала им обоим.

Агата мысленно удивилась, что Айрин совершенно не ревнует мужа к Джанет – соблазнительной голубоглазой женщине, которой не исполнилось и тридцати.

– Да, мисс Хелье? – произнесла Джанет, деловито пригибаясь в проходе и держа наготове блокнот.

– Сколько еще?

– Осталось всего трое.

Айрин внимательно смотрела на сцену, где дружелюбная мисс Уорд и улыбающийся Ларри переговаривались – тихо и мило.

– Она и правда недурна… Я ее еще немного послушаю.

Джанет кивнула и, посмотрев через Айрин на Агату, прошептала:

– Мне можно поговорить с вами, миссис Маллоуэн?

– Конечно, дорогая.

Чуть раздражаясь, Айрин сказала помощнице:

– Так подойди и поговори.

Джанет прошла по ряду у них за спинами и, войдя с другой стороны, стала пробираться между сидений, намереваясь занять место, с которого ушел Берти. Однако Агата встала и перешла к ней, оставляя несколько мест между ними и Айрин.

Они сели.

Глаза Джанет за стеклами очков были напряжены.

– Миссис Маллоуэн, мне очень неприятно вас беспокоить… я знаю, как вы относитесь к суете вокруг…

– Продолжайте, дорогая моя.

Джанет колебалась – и вроде бы даже нервничала, пытаясь подыскать слова.

Агата мягко ее поторопила:

– В чем дело, дорогая? Я не кусаюсь.

Улыбка у Джанет вышла смущенной:

– Вы слышали, как я упоминала Гордона…

– Гордона?

– Моего мужа.

– А! Военный летчик. Ваш отважный молодой герой!

– Ну… Я считаю, что он станет героем, и скоро. Сейчас он учится летать на «Спитфайрах»… Короче, он ваш восхищенный поклонник. Он читает ваши книги днем и ночью, просто глотает их и… ну, я подумала, может, вы согласились бы к нему обратиться. Ради меня.

– Ну конечно! Отправим ему книгу? Где он служит, дорогая?

– Прямо здесь, в Лондоне. Ну, то есть в лагере в Сент-Джонс-Вуд.