Карл просто проигнорировал все сообщения о пленении Жанны, герцог начал переговоры о продаже ее англичанам.

Жанна содержалась в Болье в вполне приличных условиях, ее даже посещал д’Олон, оруженосец, однако ее ни на минуту не покидала тревога за будущее. Она попыталась бежать, однако неудачно. Когда во время суда ее спросили, почему она решилась бежать, хотя и была уверена, что избавление от плена придет к ней от самого господа бога, Жанна ответила пословицей: «Помогай себе, а бог поможет тебе» (Aide-toi, Dieu t’aidra).

Вскоре после этого ее перевезли в Боревуар, в Пикардию.

Здесь она находилась до середины ноября.

Переговоры о продаже Жанны англичанам начались в середине июля и продолжались в течение полутора месяцев. Вел их Кошон, он предложил от имени Генриха VI 10000 ливров, которые следовало распределить между «совладельцами» Жанны: Филиппом Добрым, Жаном Люксембургским и офицером, уступившим ему пленницу.

По военным обычаям того времени такой выкуп платился за принца крови, коннетабля (главнокомандующего сухопутными силами Франции), адмирала, маршала или по меньшей мере генерального наместника маршала.

В сентябре штаты Нормандии утвердили чрезвычайный налог, часть которого предназначалась для уплаты выкупа «за Жанну-Деву, отъявленную колдунью и предводительницу войск дофина».

Узнав, что ее продают англичанам, Жанну, как она сама говорила охватила «сильная ярость». Поручив себя богу и святой Катерине, Жанна выбросилась из окна верхнего этажа башни и упала на плиты замощенного двора. Ее подобрали утром — окровавленную и без сознания. Придя в себя, она сказала: «Лучше умереть, чем попасть в руки англичан».

Из протоколов суда: " … Показала, что сделала это не в безнадежном отчаянии, но в надежде спасти свое тело и пойти на помощь многим славным людям, которым эта помощь была необходима… Спрошенная о причине, заставившей ее совершить прыжок с башни Боревуара, отвечала, что слышала, как говорили, будто все жители Компьеня, включая семилетних детей, будут преданы огню и мечу. А она предпочла бы умереть, чем пережить такое истребление славных людей. И это было одной из причин…»

В Боревуаре обаяние Жанны также возымело свое действие — известно, что супруга и тетка Жана Люксембургского искренне привязались к ней, и всячески противились постыдной сделке. Только после смерти тетки, наступившей 13 ноября, ее повезли окружным путем, через Аррас, Аббвиль, Сен-Валери и Дьеп, в Руан. В конце декабря 1430 г. кортеж прибыл в столицу Нормандии.

3 января 1431 г. Генрих VI, король Англии и Франции, особой грамотой передал своему «любимому и верному советнику» епископу Бовескому по его просьбе «женщину, которая называет себя Жанной-Девой», для суда над ней и приказал, «чтобы всякий раз, когда это понадобится названному епископу, люди короля и чиновники, которым поручена ее охрана, будут выдавать ему сию Жанну, чтобы он мог ее допрашивать и судить согласно богу, разуму, божественному праву и святым канонам». Участь Жанны была предрешена, и вскоре начался судебный процесс.

Мы не будем останавливаться на перипетиях процесса. Следует только отметить невероятную выдержку и самообладание девушки — и это несмотря на ужасные условия содержания и постоянные издевательства.

Жанну держали в железной клетке. В конце февраля, когда начались допросы, ее перевели в одиночную камеру, находившуюся под лестницей, которая вела на первый этаж большой башни Буврейского замка. Узкое оконце почти не пропускало свет; в камере стоял деревянный топчан, который позже заменили железной кроватью, намертво прикрепленной к каменным плитам пола. Заключенная была закована в кандалы; их снимали. когда Жанну выводили на очередной публичный допрос. Днем ее опоясывали цепью длиною в пять-шесть шагов, которая крепилась к массивной балке.

Ее сторожили пятеро английских солдат, отъявленных головорезов. На ночь трое из них оставались в камере, двое других бодрствовали с наружной стороны двери.

Стражники изощрялись в бесконечных и разнообразных издевательствах над заключенной — страх всегда порождает жестокость, а как вспоминал позже один из судей: «Я слышал от одного английского рыцаря, что англичане боялись ее больше, чем сотни солдат.

Говорили, что она наводит порчу. Само воспоминание об одержанных ею победах приводило их в трепет».

Возможно, такая беспримерная выдержка объясняется частично тем, что Жанна до последнего момента верила в свое спасение. Она никогда не хотела стать мученицей, и всегда просила Господа послать ей легкую и быструю смерть. Однако надеждам ее не суждено было сбыться.

Несмотря на то, что в Лувье находился Ла Ир, французы так и не предприняли ничего для освобождения Девы.

Известно о каких-то компаниях Дюнуа, якобы оплаченных и инициированных королем, также в окрестностях Руана зимой-весной 1430 года активно действовали Ла Ир и Ксентрайль. Однако, как справедливо замечал Валле де Варавиль, скорее всего речь шла об обычных рейдах.

Похоже, только 24 мая, когда Жанну уже осудили, привели на эшафот, поставили над беснующейся толпой, и она воочию увидела смерть, то осознала, что спасения не будет.

Согласно разным, часто противоречивым данным дело происходило так: после прочтения проповеди ей трижды предложили отречься. Трижды она отвечала отказом.

Кошон начал читать приговор, согласно которому церковь передавала осужденную в руки светской власти, прося эту власть обойтись с осужденной снисходительно и «без повреждения членов». Эта формула означала не что иное, как немедленную смерть на костре. Кошон прочел уже большую часть приговора, когда прервав епископа на полуслове, Жанна закричала, что она согласна принять все, что соблаговолят постановить судьи и церковь, и подчиниться во всем их воле и приговору.

" И не единожды повторила, что если священники утверждают, что ее видения и откровения являются ложными, то она не желает больше защищать их… Тогда же, на виду у великого множества клириков и мирян она произнесла формулу отречения, следуя тексту составленной по-французски грамоты, каковую грамоту собственноручно подписала».

Жанна произнесла слова покаяния, и ожидавший ее смертный приговор заменили другим, который судьи заготовили заранее, рассчитывая на то, что обвиняемая отречется. В нем говорилось, что суд учел чистосердечное раскаяние подсудимой и снял с нее отлучение. «Но так как ты тяжко согрешила против бога и святой церкви, то мы осуждаем тебя окончательно и бесповоротно на вечное заключение, на хлеб горести и воду отчаяния, дабы там, оценив наше милосердие и умеренность, ты оплакивала бы содеянное тобою и не могла бы вновь совершить то, в чем ныне раскаялась».

Огласив приговор, Кошон распорядился увести осужденную в Буврейский замок. Инквизиционный процесс по делу о впадении в ересь «некой женщины Жанны, обычно именуемой Девой», закончился.

Однако англичанам требовалась смерть Жанны, а не ее заключение; вместо церковной тюрьмы ее