умоляюще. Он же взрослый. Он отец. Пусть что-нибудь придумает. В конце концов, купит ребенку еще котенка или собаку. И с Гарфилдом уже не хочется расставаться.

— Что делать... Что делать. Скрывать, отказываться и лгать. Не признаваться, что кот у нас, — иронично предлагает мужчина.

— Вы предлагаете украсть кота? — улыбаюсь, хитро смотря на мужчину.

Ну вот, не такой уж он и злой. Может же, когда хочет.

Мужчина качает головой, тоже усмехается и поднимается с кресла.

— К ветеринару это чудо отвезите, проверьте на заразу, — указывает мне и уходит в кухню.

Ура!

Это победа!

Соскакиваю с кресла, глажу кота за ухом и иду вслед за мужчиной на кухню.

Роберт Станиславович открывает холодильник и долго в него смотрит, отпивая минеральной воды из маленькой бутылки.

— Я приготовила на ужин лазанью. Получилось вкусно. Давайте разогрею? — предлагаю на волне радости за кота. Беру чистую тарелку и лопатку, открываю противень.

— Мария, мне ничего не нужно. Иди спать! — отсылает меня, выделяя каждое слово. Вынимает из холодильника кусок ветчины.

Руки опускаются, становится обидно.

Ну вот, что за человек?

— Зачем вы так со мной? — обиженно спрашиваю я.

— Как «так»?

— Вот эта неприкрытая неприязнь, пренебрежение? Брезгуете моей едой. Я же от души предлагаю, — с каждым словом накручиваю себя, начиная злиться на этого бездушного гада. — Вы же хотите есть. А я, между прочим, очень вкусно готовлю! — заявляю ему.

На эмоциях взмахиваю лопаткой, и кусок лазаньи отлетает в стену, шмякаясь на пол, оставляя жирное пятно.

— Ой, — прикрываю глаза. — Простите, — снова мямлю. Идиотка.

Ну не хочет есть, и не надо.

Что я тут решила свой гонор показать?

Больно надо уговаривать тут этого сухаря.

Беру тряпку, кидаюсь убирать. А мужчина усмехается за моей спиной. Разворачиваюсь. Смеётся, качая головой. И его глаза впервые становятся живые. Ему идут эти мимические морщинки в уголках глаз и хриплый смех.

— Ладно, давай свою лазанью. Меня впечатлила презентация блюда, — соглашается он.

То-то же. Пытаюсь оттереть со стены пятно. Почти получается, но остается едва заметный след.

— Всё, успокойся, фея чистоты. Грей свою лазанью и чайник поставь, — говорит снова строго, но мне уже не обидно.

Ставлю тарелку с едой в микроволновку, включаю чайник, достаю заварку, порхая по кухне. Во мне столько энергии. Так хочется о чем-то поговорить с мужчиной. Да о чем угодно. Но я не решаюсь.

— У меня завтра выходной, но я уеду всего на несколько часов. Поэтому можно отпустить Раису Алексеевну пораньше. У нее наверняка есть важные дела в выходной.

— У тебя редкие выходные, пользуйся ими по полной.

— Да нет. Дел у меня нет. Я могу.

— Договаривайся тогда с Раисой Алексеевной, — отмахивается мужчина.

— Я ей не нравлюсь. Боюсь, мы не договоримся.

— Главное, чтобы ты нравилась Артему.

— Да, это главное, — киваю.

Ставлю перед мужчиной тарелку, приборы, чай в заварнике, пару чашек для нас, сажусь напротив. Пока Роберт Станиславович пробует лазанью, разливаю чай.

— Ну как? Вкусно? — интересуюсь я, подпирая рукой подбородок.

— Вкусно, — кивает, продолжая есть.

— Вот, — самодовольно улыбаюсь. — А какие я омлеты готовлю по утрам. Уверена, уже жалеете, что отказались, — выдаю ему.

Мужчина молча ест, а я пытаюсь отвести взгляд и так откровенно не пялиться на него, но снова натыкаюсь на эти руки, и там всё прекрасно, кроме обручального кольца.

— Маш, иди спать, — снова отсылает меня.

Ну вот опять…

Я лезу в его личное пространство.

Да?

Перехожу чужие границы?

Похоже, да...

— Ладно, — пытаюсь контролировать голос, но опять выходит обиженно. Встаю из-за стола, выплескиваю в раковину свой чай, который я даже не попробовала.

Что он заладил: «Иди спать, иди спать!» Как ребенку!

Я не ребенок, я женщина, а он либо смотрит на меня свысока, либо смеется.

Гад!

Не буду больше вообще с ним разговаривать.

Только по делу.

Всё!

Нервно мою чашку, громко ставлю ее на сушилку и иду мимо мужчины на выход.

Задеваю ножку стула и, естественно, лечу вниз лицом. У мужчины хорошая реакция, он подхватывает меня за талию и дергает на себя, предотвращая падение.

Выходит так, что я плюхаюсь ему на колени.

Замираю, зажмуриваясь.

Я прижата к сильному телу спиной, мужские руки крепко стискивают мою талию. В животе что-то переворачивается, по коже прокатывается волна мурашек. Его запах врывается в легкие. Если раньше я ощущала всего лишь шлейф, то сейчас концентрированный мужской аромат кружит голову. Уплываю, чувствуя, как начинают колотиться сердце и потеть ладошки, дыхание сбивается. А мужчина, кажется, и вовсе не дышит. Всхлипываю, когда он шумно втягивает запах моих волос.

Ой, мамочки.

Так нельзя.

Нужно срочно слезть с его колен.

Но я не могу – ноги ватные, меня размазывает эта неожиданная близость, будя что-то такое тягучее, горячее и ранее неизведанное.

Он сам снимает меня с колен, ставя на ноги. А я пошатываюсь, хватаясь уже за стол. Слов нет, они где-то потерялись, моргаю, боясь посмотреть ему в глаза.

— Осторожнее надо быть. Смотри под ноги!

Меня отрезвляет его холодный, снова высокомерный тон. Киваю, как дура, и молча убегаю из кухни наверх. Несусь по лестнице и запираюсь в своей комнате, пытаясь отдышаться.

Глава 8

Мария

Просыпаюсь, оттого что чувствую, как кто-то плюхается на мою кровать. Открываю глаза – Артем сидит рядом и смотрит на меня.