— А дальше они, значица, про войну говорить стали. Воевали обои, как оказалось, вместе, чуть ли не в одном полку.

— Получается, этот мужик жилистый, что кобылу продавал, воевал? — Николай впился взглядом в извозчика: — А за красных или за белых?

— Сказал, что за красных, — ответил тот и, видя нетерпение собеседника, продолжил: — Потом жилистый выпить предложил за встречу. Угощаю, говорит, как своего брата-фронтовика. Мол, вместе кровь проливали за Советскую власть. Приезжий супротив этого ничего не имел. Да и кто выпивки дармовой противиться станет? — усмехнулся он.

— Это точно! — охотно поддакнул первый извозчик.

— Ну а потом жилистый предложил к нему домой пойти, чтоб, значица, чин по чину купчую совершить да обмыть покупку-продажу. И оне пошли.

— А куда пошли-то, в какую сторону? — загорелся Коля.

— А мне почем знать? — недоуменно посмотрел на него извозчик. — Жилистый сказал: мол, я тут недалеко живу…

— А где живет, не сказал?

— Может, и сказал, мил-человек, да я не слышал, — рассудительно ответил извозчик. — Чего же я около них тереться-то буду, у меня, чай, свои дела имеются. А еще жилистый сказывал, что кобылка евоная чистых владимирских кровей будет. И что, дескать, дома у него на это дело и пашпорт, значица, имеется…

Осипов какое-то время молча смотрел на извозчика. Потом спросил:

— Когда это было?

— Да с неделю назад, может, поменее.

— А если вспомнить? — потребовал Осипов.

— Ну, когда… — Извозчик задумался. — Дён пять точно прошло.

— Точно пять дней? — переспросил Николай.

— Точно. Ко мне перед тем сват приходил, так мы с ним немного перебрали, голова у меня болела. Вот я и пошел на базар. Думал, проветрюсь как-то, а заодно лошадок посмотрю.

«Четыре дня назад из Москвы-реки выудили труп в мешке, — размышлял Николай. — При обследовании мешка в нем обнаружилось несколько овсяных зернышек. Выходит, жилистый увел к себе в дом приезжего покупателя. Значит, это тот самый, которого так ищет уголовный розыск? Неужто нашлась ниточка, потянув за которую, можно выйти на убийцу?»

— А как он выглядел? — снова спросил Коля.

— Кто?

— Да мужик тот жилистый.

— Как, как, — проворчал извозчик. — Да обнокновенно он выглядел. Ну вот как, значица, мы выглядим.

Коля посмотрел на говорившего и его товарища и кивнул:

— Значит, с усами и бородой?

— Усы — да, а борода не борода, а так, бородка с сединой, — уточнил второй извозчик. — Не растет у него волос, так бывает.

— А росту он был какого? — продолжал допытываться Коля. Высокий, низкий или росту среднего?

— Пожалуй, что среднего, — немного подумав, ответил извозчик. — Может, слегка поболе…

— А узнать ты его сможешь, дядя?

— Ну, ежели ты его передо мной поставишь, вот так, к примеру, как ты щас передо мной сидишь, так, пожалуй, что и узнаю, — сказал извозчик, чуть помедлив.

Больше ничего путного от него Осипов не услышал. Расспросив, где извозчики проживают и в каком месте их при надобности можно отыскать, Николай попрощался с ними и покинул извозчичий трактир.

Вечером вернулся из района Леонид Бахматов. Выглядел он уставшим, но, кажется, удовлетворенным. Видимо, что кое-какие сведения о пропавших он все-таки раздобыл. Еще более довольным смотрелся Коля Осипов. Уже через час старший инспектор бригады позвал к себе в кабинет на совещание всех оперативников, персонально пригласил Владимира Саушкина.

Николай, когда до него дошла очередь докладывать о исполненной работе, выпалил:

— В результате проведенного предварительного расследования и опроса извозчиков у нас появился подозреваемый. — Он замолчал, победоносно посмотрел на Саушкина, сидящего напротив, после чего продолжил: — Мне удалось выяснить, что некто, среднего роста мужчина, предположительно лет сорока пяти — пятидесяти, весьма крепкий, вернее жилистый, периодически появляется на лошадином базаре на Конной площади якобы для продажи своей кобылы. Кобыла у него ухоженная, владимирская, чистых кровей… Его видели на Конной площади двое извозчиков в разное время с одной и той же лошадью. Выдвинутое ранее предположение, что он заманивает покупателей в свой дом под предлогом оформления купчей, поит водкой, а потом убивает их, косвенно подтвердилось показаниями этих двух свидетелей. Как раз за день до обнаружения нами последнего трупа в холщовом мешке в Москве-реке этот жилистый мужик заманил к себе очередного покупателя на свою лошадь, приезжего, как показал один из извозчиков. Полагаю, что труп в мешке и есть тот самый приезжий. Считаю, что следует установить наблюдение за лошадиным базаром на Конной площади и при появлении на ней нашего подозреваемого задержать его, после чего приступить к следственным действиям. Ну, примерно так, — закончил Коля и замолчал.

— Что еще известно об этом жилистом мужике? — спросил Бахматов.

— Он воевал на стороне красных, носит усы и короткую бородку с проседью, живет недалеко от Конной площади, — быстро ответил Николай.

— Что ж, ты неплохо поработал, — сдержанно похвалил его Леонид Лаврентьевич. — Но пока нам о подозреваемом известно крайне мало. То, что он жилистый, с усами и бородкой, так таких мужиков, почитай, половина Москвы наберется, не считая заезжих… Те, кто продает лошадей на Конной площади, — задумчиво добавил он, — наверняка и живет от нее недалеко, очень многие. Так что и это не зацепка. Или не главная зацепка и отнюдь не доказательство причастности этого жилистого лошадника к убийствам. Что мы ему можем предъявить при задержании?

— Главное — задержать, — уверенно произнес Осипов. — А что предъявить — найдется…

— Может, найдется, а может, и нет, — покачал головой Бахматов. — Вот упрется наш жилистый, дескать, ничего не знаю, ничего не ведаю, а что кобылу не продал, так в последний момент жалко стало, все же владимирских кровей, все хозяйство на ней, кормилице нашей. Или, мол, с покупателем не сговорились: цена моя его не устроила. И все. Крыть нам нечем. Остается только утереться и отпустить… Чтобы хорошие деньги за лошадь выручить, нужно не один раз на базар прийти. Нет, граждане сыщики, то, что лошадник наш появляется на лошадином базаре, находит покупателя на свою кобылу, а потом ведет его к себе домой и в следующий раз снова появляется на базаре с этой самой кобылой, очень подозрительно, но не более того, на этом не строят обвинение в убийстве. Надобно еще что-то найти против этого жилистого. Убедительное…. Железное! Чтобы тот даже мысли не допускал отвертеться…

— И правда, а что, если наш лошадник просто не договорился с покупателем? — задал вполне резонный вопрос Саушкин. — Может, он заломил такую цену, что покупатель плюнул на все угощения и пошел домой?

— И такое может быть, — подумав, сказал Леонид Лаврентьевич. — Причем не один раз…