Несомненно, дигитализация создаёт достаточно серьёзные и прежде неизвестные проблемы для создателей цифрового контента. Цифровыми объектами легко делиться, делать из них ремиксы, использовать для новых целей и — что особенно важно — их легко копировать. Но, с другой стороны, это означает, что отрасли с нулевыми маржинальными издержками (к примеру, разработчики программ и развлекательного контента) могут получить невероятную экономию на масштабах производства. Однако если ваше изобретение может быть бесплатно скопировано, с чего кому-то вдруг захочется за него платить? Вот никто и не платит. А если никто вам не платит, как вы сможете окупить уже произведённые инвестиции?

Голливуд предлагает расширить сферу действия законодательства по защите интеллектуальной собственности. Новые цифровые технологии управления правами делают знание и сам контент более исключительным — информация может быть изучена, поведение потребителей может контролироваться, а владельцы прав на интеллектуальную собственность могут взимать плату за доступ. Это всё те же сады за высокими стенами — контент, базы данных, программы с закрытым кодом, — все они способны принести существенные доходы своим владельцам. Но в то же время они ограничивают доступ к важным инструментам экономики, основанной на знаниях. Хуже того, они не позволяют развиваться инновациям и творчеству со стороны пользователей, что могло бы привести к развитию новых моделей бизнеса и целых отраслей.

В наши дни превалирующей становится новая экономика интеллектуальной собственности. Всё чаще, как это ни парадоксально, компании, работающие в сферах электроники, биотехнологий и других отраслей, понимают, что традиционные инструменты защиты интеллектуальной собственности начинают мешать им создавать ценность. Самые мудрые из них рассматривают интеллектуальную собственность как некий взаимный фонд — они поддерживают баланс своих интеллектуальных активов, защищая некоторые из них и предоставляя открытый доступ к другим.

К примеру, начиная с 1999 года более десяти фармацевтических компаний, которые вряд ли можно обозвать «современными коммунистами», отказались от собственных научно-исследовательских проектов, дававших им патентную защиту и, напротив, поддержали открытые партнёрства, такие как SNP Consortium и Alliance for Cellular Signaling (см. главу 6, «Новые александрийцы»). Оба проекта направлены на сбор генетической информации, полученной в ходе биомедицинских исследований в общедоступных базах данных. Они также используют свои объединённые структуры для привлечения ресурсов и новинок из исследовательского мира — как корпоративного, так и открытых некоммерческих проектов. Подобные усилия подталкивают отрасль к фундаментальному прорыву в области микробиологии — прорыву, обещающему наступление эры персонализированной медицины и излечения прежде неизлечимых расстройств организма. Никто из участников не жертвует своими возможными патентными правами, а имея совместный доступ к интеллектуальной собственности, компании способствуют более быстрому выходу продукции на рынок.

Логика предоставления доступа применима практически в любой отрасли. «Это так же верно, как то, что прилив поднимает все пришвартованные лодки, — говорит Тим Брэй,[37] директор компании Sun Microsystems по веб-технологиям. — Мы искренне верим в то, что всеобъемлющий доступ выигрышен для всех участников. Растущие рынки создают новые возможности». При определённых условиях это можно сказать о любой отрасли, начиная от автомобилестроения и заканчивая производством товаров массового потребления.

Разумеется, компаниям нужно защищать свою интеллектуальную собственность. К примеру, им всегда нужно защищать свои «королевские алмазы», то, без чего их деятельность не имеет смысла. Однако компании не смогут сотрудничать, если вся их интеллектуальная собственность скрыта от других участников. Внести свой вклад в общее дело — это не альтруизм; скорее, это можно считать лучшим способом выстраивания гибких экосистем бизнеса, использующих совместное владение технологией и знанием для ускорения роста и инноваций.

Сила совместного доступа не ограничивается лишь интеллектуальной собственностью. Точно так же можно вести речь о компьютерных мощностях, ширине канала связи с Интернетом, контенте или научном знании. К примеру, распределение на равных компьютерных мощностей ставит на колени телекоммуникационный бизнес. Как говорит руководитель и один из основателей компании Skype Никлас Зеннстром,[38] «идея взимать плату за телефонные звонки принадлежит ушедшему веку». Программный продукт его компании использует компьютерные ресурсы участников системы, позволяя им бесплатно общаться друг с другом через Интернет. В результате получается самостоятельная и устойчивая система, которая не требует централизованного инвестирования, — нужна всего лишь готовность участников делиться своими ресурсами.

Похоже, что у Skype нет заметных ограничений в развитии. Эта компания, зарегистрированная в Люксембурге, за два года прошла путь от 100 тысяч до 100 миллионов зарегистрированных пользователей и в сентябре 2005 года была приобретена eBay за 2,6 миллиарда долларов. Когда Майкл Пауэлл,[39] занимавший в своё время пост председателя Федеральной комиссии по коммуникациям США,[40] в первый раз воспользовался программой Skype, то пришёл к следующему заключению: «Всё кончено. Теперь мир изменится, и это неотвратимо».

Глобальный характер деятельности

Представьте себе жизнь на Галапагосских островах. Их изоляция от внешнего мира привела к тому, что на них появилось большое разнообразие видов, многие из которых отсутствуют в каком-либо другом месте на Земле. Каждый из этих видов уникальным образом привязан к собственной среде обитания. Теперь представьте себе, что произошло бы, если бы там появилось некое телепортационное устройство, позволяющее различным видам спокойно и легко перемещаться между разными островами. Разумеется, эти острова изменились бы до неузнаваемости.

Этот вымышленный эксперимент демонстрирует последствия новой эры глобализации. Барьеры между Галапагосскими островами и континентом являются аналогиями географических и экономических барьеров, разделяющих компании или нации. Как только барьер исчезнет, в бизнес-стратегиях, структуре предприятий, конкурентном окружении и глобальном общественном и политическом порядке обязательно произойдут изменения.

Книга Томаса Фридмана «Плоский мир. Краткая история XXI века»[41] многим открыла глаза на важность новой глобализации. Однако скорость изменений и глубина последствий глобализации, её влияние на инновации и создание ценности пока ещё не поняты до конца. В последние двадцать лет мы наблюдали, как становятся либеральными экономики Китая и Индии, как разваливается Советский Союз и как начинается первая стадия мировой революции в сфере информационных технологий. Следующие двадцать лет глобализации позволят усилить мировой экономический рост, поднимут стандарты жизни и существенно увеличат степень мировой взаимозависимости. В то же время, практически ничто не сможет сохранить статус-кво — мир ожидают огромные экономические, культурные и политические потрясения.[42]