Неодобрительно посмотрела на брюнета:

— Ну, достал уже. Хоть поспать дай спокойно, а?

— Ты не рада нашей встрече?

— Рада-рада, как Колобок встрече с Лисой.

— Лису знаю. А кто такой Колобок?

— Такой трехмерный смайлик, — хихикнула я.

— Что такое смайлик?

— Печатный символ для выражения эмоций.

— Не понял.

— Скобочка с глазками такая, — ткнула я перед собой растопыренными пальцами. Парень испуганно отшатнулся. — Ну, неважно. И вообще сгинь, глюк! И так я из-за тебя с температурой черт-те где валяюсь!

— Где?

Почему-то отвечать я не захотела. А попробовала отодвинуться от подсевшего ко мне под бок брюнета. Но встать не смогла. Во бред! Так не должно быть! Должно, как в анекдоте «это же ваш сон, сударыня!». Это же мой сон? Или?..

— Так где?

— У Тутанхамона!

— А что такое Тутанхамона? — терпеливо поинтересовался парень.

— Сходи в Пушкинский музей, — пробило меня на хихиканье, — там тебе все расскажут. И покажут. И саркофаг расписной подарят, ага.

Продолжать увлекательную тему Арвис не захотел. Зря. Мне только-только пришло в голову, что надо ему поведать про бога Себека с крокодильей головой — вдруг у них как раз такого в пантеоне не хватает? Но вместо этого он спросил:

— Почему ты убежала?

— Потому что не собиралась с тобой спать. А ты не понимал слово «нет».

— А почему «нет»? Ты больна?

— А что, у вас все говорят «да»? В приказном порядке? Вы чего, с ума сбрендили? Вон, посмотри, сколько народу вокруг шустрит, девчонки полуголые, и никто на них не кидается!

Арвис поднял голову, будто только сейчас увидел то, что нас окружало. А мимо как раз бежала Маринка в своей любимой красной юбке длиной тридцать сантиметров, зато в босоножках на каблуке и с распущенными светлыми волосами. Ее догнал Василий, что-то сказал, получил от Маринки шутливый подзатыльник, после чего, дружно заржав, пара скрылась за дверями факультета. Причем Васька галантно придержал для девушки дверь. Ох, как же я сюда хочу!

Оглянулась на визави. Ага, сидит с отвисшей челюстью. Перевел взгляд на меня:

— Так что в этом плохого? Разве у вас не говорят «да»?

— Ну почему? Если кто-то кому-то нравится…

— Значит, я тебе не понравился?

Ой, злится, что ли?

— Да как ты мог понравиться, если я тебя всего пару часов знала? Как у Шварца, что ли? «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так чего зря время терять?»

— Всем хватало, а тебе нет? А сколько тебе надо времени?

Я захлопала глазами. Ничего себе гусь! Нос вверх, подбородок вперед. Наполеон нервно курит в сторонке.

— Нисколько! Я и сейчас могу сказать — НЕТ! И века не хватит, чтоб меня с таким самовлюбленным индюком целоваться потянуло!

Рванулась и в этот раз отклеилась от скамейки. И дунула вслед за Маринкой, захлопнув перед настырным брюнетом дверь. Пусть идет, ищет Тутанхамона! Может, тот его поцелует.

Кстати, а на каком языке мы так непринужденно общались, а?

Когда проснулась на рассвете, сон почему-то помнился. Как и тоска по своим. Зато голова болеть перестала. И появилась идея, что делать дальше. Простая, как кирпич. Нужно попробовать вернуться на рынок и поговорить с Нариали. И попытаться набиться к ней на постой. Она знает, что я платежеспособна, и вроде бы какой-то контакт у нас наладился. И, уж если пошлет лесом, тогда спросить у нее совета насчет гостиницы. Как-нибудь да объяснюсь… А то сама с моим грандиозным опытом поисков жилья в средневековых городах запросто вместо гостиницы в публичный дом залечу. Кстати, а у них здесь есть такое? Может, и без надобности, если тут дамы поголовно и так по определению на все согласные. Но как-то странно это. А как тогда с законными наследниками?

Да и не показалась мне та же Нариали угнетенной женщиной востока. Или тут тоже есть какие-то правила и нюансы, которых я пока не понимаю? И сон странный. Чего я так на Арвиса напустилась? Ведь в реальности он ничего дурного не сделал — полиции не сдал, позволил выспаться, напоил бульоном, дал постирать халат и вымыть голову, научил первым словам… Может, удалось бы просто объяснить, что не хочу? Что не время и не место? Или я так взъелась за проскочившее словечко «всем»? Кого бы он там ни имел в виду, причисление к толпе неведомых Арвисовых поклонниц мне однозначно не польстило. Все, запуталась. Сон есть эманация подсознания. Если сон был мой, так и подсознание тоже мое, да? Так почему я злюсь на Арвиса, если это привиделось мне? Получалось, что на подсознательном уровне я считаю парня привлекательным и сержусь на него за то, что он, вместо того чтобы продолжать со мной возиться, как с первоклассницей, задал интересовавший его вопрос по существу. И не принял моего отказа. А мог бы не приставать, и тогда б он мне рассказывал азы здешнего мироустройства, а я постаралась бы отплатить сведениями о каких-нибудь наших полезностях. И это был бы вполне адекватный обмен.

Так. Я опять вдарилась в фантазии. Миссии никакой нет, есть попавшая неведомо куда студентка, которой срочно надо научиться всему, чему можно, а потом начать искать путь домой. А Арвис — явно знатная персона и местная шишка, которой вздумалось поиграть с брошенным котенком. И общего у нас ничего и быть не может.

Беги, котенок, беги!

* * *

Было раннее утро. Самое время для того, чтобы выбраться из склепа Тутанхамона.

Попаданки, с вещами на выход!

Сначала я хотела часть барахла и денег припрятать в песке под разобранными досками, но потом решила, что путь к тайнику через крышу — это все же слишком. И что лучше пока жить по принципу «все мое ношу с собой». Так что упихнула в сумку скудное имущество, от высохшего халата до полегчавшей бутылки, и выползла наружу. Угу, только светает, дождя нет. На рынок еще едут, гулко грохоча окованными железом деревянными колесами по брусчатке, тележки и телеги. Отличие между ними состояло в том, что первые толкали люди, а вторые тащили лошади.

Я была уже причесана, причем спрятала волосы под чепец так, чтобы не выбивалось ни прядки. Юбка помялась, но, если особо внимания не обращать, выглядела неплохо. Присев за трубу, привязала сумку веревкой к поясу — чтобы спуститься с крыши без членовредительства, мне понадобятся две свободные руки. И поползла задом наперед к краю. Напоследок огляделась, вознесла молитву Тутанхамону и повисла на краю на руках. Шлепнулась, как и в прошлый раз, на пятую точку. Громко. Встала, оправила юбку, отвязала сумку, спрятала в нее полезную веревку и чинно двинулась вниз по лестнице.

Тревожило нехорошее неясное чувство, что меня могут искать, но на рынок все равно идти было надо. Это — средоточие местной жизни. И шаль куплю, и еды — буханка уже давно съелась за пирогами вслед, и поищу место, где жить.