— Ладно тебе, — смутилась девушка, — скажешь тоже. Поехали лучше, здесь нельзя долго стоять.

Лана жила в одном из элитных жилых комплексов, въезд на территорию которого был ограничен шлагбаумом. Квартиру, конечно же, купил отец, отметив таким образом красный диплом дочери.

Только когда джип, солидно урча, въехал в подземный гараж, девушка вспомнила о своей машине, оставшейся на служебной парковке. Оставлять там на ночь «Лексус» не стоило, пришлось снова приставать к отцу с просьбой решить этот вопрос.

Вечером Яромир отключил свой телефон, и они до поздней ночи говорили и не могли наговориться, рассказывая друг другу обо всем, что произошло в их жизни за эти пять лет. Собственно, рассказывал в основном брат, перечень событий из жизни Ланы уместился бы на конфетном фантике.

А утром, осмотрев гардероб сестры, Яромир поволок ее по магазинам. Робкие возражения отметались с ходу как вредные и оппортунистические.

И впервые в жизни у Ланы появились остромодные тряпки, обувь и аксессуары. А ее пусть и дорогим, но невероятно скучным деловым нарядам пришлось пока отправиться в дальний угол гардеробной.

И понеслось! Веселый карнавал событий увлек и закружил Лану, никогда еще ее дни не были такими насыщенными, пестрыми и яркими.

Ровно через неделю после приезда Яромира Красича в Москву его пригласили вести церемонию вручения престижной телевизионной премии. Разумеется, он взял с собой и Лану, которая решила, что в этот раз она не будет оттенять брата, а постарается если не затмить его, то, как минимум, быть на равных.

Она провозилась, собираясь на супертусовку, не меньше двух часов, но результат того стоил. Яромир, увидев выходящую из своей комнаты сестру, сел мимо стула и жалобно проныл с пола:

— Так нечестно! Предполагалось, что звездой церемонии буду я, а теперь на меня никто и внимания не обратит! И вообще, кто тут у кого секьюрити!

— Извини, я нечаянно, — невинно захлопала длиннющими ресницами Лана. — Я не хотела.

— Ага, не хотела, — проворчал брат, поднимаясь. — Я вижу.

Появление Яромира Красича в сопровождении сногсшибательной красотки вызвало фурор, который по отношению к Лане грозил перейти в террор. Дамский террор. Слишком уж хороша была эта зеленоглазая мерзавка с роскошной гривой вьющихся каштановых волос.

Места для почетного гостя и его дамы были, разумеется, в первом ряду, но добраться до них никак не удавалось, с Яромиром жаждали пообщаться очень многие. Причем лица большинства этих «многих» были Лане знакомы, она видела их на экране телевизора.

Они уже почти дошли до своих мест, когда за спиной вдруг раздалось восторженное:

— Ярчо-баранчо! Явился наконец, гад такой!

И Яромир едва удержался на ногах от дружеского тычка в спину. Возмущаться он почему-то не стал, наоборот, на его лице появилась и весело заиграла ямочками радостная мальчишеская улыбка:

— Костян! Костян-чемодан! Ты откуда здесь?

— Здрасьте-приехали, — хохотнул высокий, отлично сложенный блондин, чью почти безупречную нордическую внешность слегка портили белесые, мало заметные ресницы и брови. — Или ты забыл, как мы с тобой с первого по последний курс педагогов доставали? И я, между прочим, начал сниматься гораздо раньше тебя, бездаря!

— Сам ты бездарь! — Яромир хлопнул приятеля по плечу. — Как же я рад тебя видеть! Ты куда пропал вообще? Ох, прости, — повернулся он к сестре. — Лана, это мой однокурсник, Константин Полетаев. А это моя сестра, Лана. Да ты ее должен помнить, ты же бывал у нас дома.

— Когда я бывал у вас дома, — бархатно мурлыкнул Константин, целуя Ланину руку, — в своей комнате пряталась угловатая застенчивая девчушка. А сейчас… Я очень рад, что эта потрясающая красавица — твоя сестра, и отбивать ее у тебя не придется.

— Но-но, перья пригладь, знаю я тебя, — Яромир оттер хищно раздувавшего ноздри приятеля от сестры. — Даже и не думай, а то я у тебя кое-что отобью. Или оторву.

— Но…

— Никаких «но», я за Ланку придушу, понял? Ты лучше скажи, где ты, как ты?

— На телевидении, ведущий.

— Интересно, кого и куда ты ведешь?

— Я…

Но договорить им не дали, неподалеку вспыхнул и все сильнее разгорался скандал.

Лана вгляделась в основное полено этого костра и брезгливо сморщилась. Ну конечно, кто же еще!

Тип, раненным медведем ревевший сейчас метрах в пяти от них, вызывал в последнее время у нее чувство гадливости, словно выползший из трухлявого пня огромный слизняк. А спутница типа — тягостное недоумение. И если мотивы, которыми руководствовался здоровяк с крашенной в пепельный цвет гривой, одетый в кожаные штаны и кофточку с вырезом до пупа, были просты и прозрачны, то причину, по которой успешная в недавнем прошлом женщина позволила унизить себя на весь мир, Лана понять не могла.

А Прокопий Винторогов, скандальный радетель за Русь-матушку, продолжал рычать, вцепившись в лацканы пиджака какого-то перепуганного господина:

— Доколе?! Доколе мы будем преклоняться перед заокеанскими фиглярами, втаптывая в грязь своих, преданных России, актеров?! Почему Полина Нилова, славянская богиня, сыгравшая десятки ролей, должна довольствоваться местом на задворках, а никому не известная девица, единственной заслугой которой является ее близость к телу американского лизоблюда, будет красоваться в первом ряду?!

Лана увидела, как сузились глаза брата, он втянул воздух сквозь стиснутые зубы и двинулся к бесновавшемуся Винторогову. Девушка попыталась его удержать, но под тонкой тканью дорогого смокинга вздыбились стальные мышцы.

И такая же сталь зазвенела в приглушенном от ярости голосе Яромира:

— Прокоша, ты еще более жалок, чем я предполагал. Хотя предполагал я уровень намного ниже плинтуса, где-то в районе подвала. Именно там обитают подобные тебе существа. Немедленно извинись перед моей сестрой!

— А-а-а! — радостно зарычал Винторогов, оставив, наконец, в покое изрядно помятого господина и поворачиваясь к Красичу. — Американский прихвостень гневаться изволит! От того, что эта девка твоя сестра, а не любовница, суть не меняется. Тем более что одно другому не помеха!

— Ярчо, не надо! — перехватил на лету руку приятеля Константин. — Не поддавайся на его провокацию. Он ведь только этого и ждет, другим способом привлечь к себе внимание Прокопчик не в состоянии.

— Это точно, — криво усмехнулся Яромир, поправляя сбившийся набок галстук-бабочку. — Но меня больше всего поражаешь ты, Полина. Я ведь знал тебя как гордую и независимую женщину, и во что ты превратилась?!! В интернет-порнозвезду? В героиню грязных матерных стишат, сочиняемых твоим мужем? А во что вы превратили таинство рождения?! Это же ТАИНСТВО, а вы выставили самое сокровенное напоказ!